Однако скоро в людях проснулся инстинкт самосохранения, и все, за исключением Хирна, который, стоя в стороне, многозначительно помалкивал, издали клич:

— Шлюпка!!!

Несчастные воистину не владели более собой. Только что пережитый ужас затуманил их разум, и они, сбивая друг друга с ног, бросились к расселине, где хранилась наша единственная шлюпка, которая все равно не могла бы вместить всех.

Лен Гай и Джэм Уэст бросились им наперерез. Я поспешил за ними. У меня за спиной сопел боцман. Мы были вооружены и готовы пустить оружие в ход. Следовало во что бы то ни стало помешать обезумевшей толпе завладеть шлюпкой. На нее имели право не избранные, а все до одного!..

— Матросы, назад! — крикнул Лен Гай.

— Назад! — подхватил Джэм Уэст. — В первого, кто сделает еще шаг, я всажу пулю!

Оба размахивали пистолетами. Боцман угрожал матросам ружьем, я тоже держал карабин наизготовку… Все тщетно! Несчастные, утратив разум, ничего не слышали и не хотели слышать… Тот, кто находился к шлюпке ближе остальных, упал, сраженный пулей лейтенанта, и, не сумев удержаться на льду, скатился по скользкому склону прямиком в воду.

Неужели следом за гибелью корабля нас ожидала бойня? Неужели и остальные ринутся под пули? Неужели члены старой команды окажутся заодно с новенькими?

Я увидел, что Харди, Мартин Холт, Френсис, Берри и Стерн колеблются, а Хирн, все так же не двигаясь с места, старался не подать виду, что сочувствует бунтовщикам.

Что бы ни случилось, нельзя было уступить им шлюпку. Когда, содрогаясь от страха, но уже ничего не соображая, глухие к угрозам, матросы снова устремились к ней, прозвучал новый выстрел, на сей раз из ружья боцмана, и еще один матрос, сраженный в самое сердце, упал мертвым.

Теперь число сторонников гарпунщика сократилось уже на два человека: первым из погибших был американец, вторым — выходец с Огненной Земли.

Внезапно перед шлюпкой вырос человек. Это был Дирк Петерс, вскарабкавшийся по противоположному склону. Взявшись одной рукой за форштевень, он погрозил матросам кулаком. Теперь, когда на нашей стороне был Дирк Петерс, мы могли не прибегать к оружию, ибо он мог защитить шлюпку в одиночку.

Так и вышло. Видя, что пять-шесть матросов продолжают наступать, он шагнул им навстречу, схватил самого ближнего за ремень, поднял в воздух и отбросил шагов на десять. Несчастный неминуемо скатился бы в воду, не окажись у него на пути Хирн, который помог ему подняться.

Двое, погибшие от пуль, и еще один пострадавший — это было уже слишком. Вмешательство метиса положило конец начавшемуся было бунту. Тем временем мы достигли шлюпки, где к нам присоединились те из старой команды, кто сумел взять себя в руки. Однако перевес оставался на стороне противника.

К нам подошел капитан с пылающими от ярости глазами, за которым следовал как всегда невозмутимый Джэм Уэст. Несколько секунд капитан не мог прийти в себя. Наконец он произнес страшным голосом:

— Следовало бы покарать вас как злоумышленников, однако я отношусь к вам просто как к слабоумным! Эта шлюпка не принадлежит никому в отдельности

— она общая! Теперь она — наше единственное средство спасения, а вы хотели украсть ее… трусливо украсть! Прислушайтесь к моим словам, ибо больше я не стану повторять: шлюпка с «Халбрейн» — все равно что сама «Халбрейн»! Я ее капитан, и горе тому, кто ослушается меня!

Произнося последние слова, Лен Гай в упор посмотрел на Хирна, подразумевая именно его. Впрочем, гарпунщик не принял участия в последних событиях — по крайней мере открыто. Однако никто не сомневался, что именно он подал своим дружкам мысль завладеть шлюпкой и не отказывается от подстрекательских замыслов.

— Все в лагерь! — приказал капитан. — Ты, Дирк Петерс, останешься здесь.

Метис кивнул головой и занял свой пост. Команда возвратилась в лагерь, не помышляя более о сопротивлении. Одни улеглись на койки, другие разбрелись по сторонам. Хирн не делал попыток ни заговорить с матросами, ни подсесть к Мартину Холту.

Теперь, когда матросы присмирели, нам предстояло оценить положение и придумать, как из него выйти. Капитан, старший помощник, боцман и я устроили совет. Первым заговорил капитан:

— Мы отстояли шлюпку и будем защищать ее…

— Не щадя жизни! — поддержал его Джэм Уэст.

— Кто знает, — вставил я, — не придется ли нам вскорости ею воспользоваться…

— В гаком случае, — отвечал Лен Гай, — поскольку всем в ней все равно не поместиться, — придется выбирать. Пусть судьба распорядится, кому плыть домой, я же не требую для себя особого обращения.

— До этого еще не дошло, черт побери! — вскипел боцман. — Айсберг как будто прочен, и не приходится опасаться, что он растает до наступления зимы.

— Нет, — подтвердил Джэм Уэст, — опасность не в этом. Охранять придется не только шлюпку, но и припасы…

— Счастье еще, — проговорил боцман, — что мы спасли груз. Бедная «Халбрейн»! Она останется в этих водах, как «Джейн», ее старшая сестра…

Я мысленно согласился с боцманом, подумав при этом, что шхуны погибли по разным причинам: одну уничтожили дикари с острова Тсалал, другая стала жертвой катастрофы, предотвратить которую было не в наших силах…

— Надо быть тем более бдительными, капитан, — добавил боцман, — что я уже видел, как некоторые околачиваются рядом с бочонками виски и джина…

— Они пойдут на все, если к их безумию прибавится опьянение! — вскричал я.