на бег, чтобы с ней поравняться. Оглянувшись, Валентина прибавила шагу. На подходе к Трафальгарской площади она заговорила с бомжом, продававшим газету «Биг иссью»;[105] тот стал размахивать руками, тыкать пальцем и, кажется, что-то для нее записал. «Метро ищет», — догадалась Джулия. Она решила выждать, пока Валентина сориентируется. «Сяду с ней в один поезд. Там она никуда от меня не денется». Валентина посмотрела через плечо, но ничего подозрительного не заметила — и пошла не в ту сторону. «Ты куда? Почему не на Черинг-Кросс? — Джулия шла за ней следом по Кокспер-стрит и Хеймаркету. — В черном ее почти не видно». Немного сократив расстояние между ними, Джулия, к счастью, заметила, что Валентина вошла в метро на станции «Пикадилли-серкус». Джулия бросилась за ней. У нее на глазах Валентина шлепнула по барьеру проездным билетом, проскользнула через турникет и бросилась к лестнице. Джулия не спускала с нее глаз, но решила поехать на эскалаторе и оказалась в нижнем вестибюле первой. Стиснув зубы, Валентина прошла мимо. Джулия, совершенно убитая, держалась на несколько шагов сзади.
Валентина поспешила на ту платформу, откуда поезда шли в западном направлении. «Какого черта ей там нужно?» Остановившись на расстоянии вытянутой руки, Джулия проговорила:
— Валентина. Это не наш поезд. Он идет в аэропорт Хитроу.
Валентина не отреагировала. «Она что, намылилась в аэропорт? У нее даже паспорта с собой нет. И в карманах пусто». Подошел поезд. Валентина шагнула в вагон. Джулия — за ней.
Когда двери закрывались, Валентина в последний момент протиснулась между створками и выскочила. Джулия успела заметить, что она стоит на платформе и с довольным видом провожает глазами удаляющийся поезд.
Роберт вернулся с кладбища около шести. Плеснув себе виски с содовой, он вышел на задний дворик, чтобы посидеть под прикрытием стены и отдохнуть. На скамье уже сидела Джулия. Ее лицо было мокрым от слез.
— Что такое? — спросил он, хотя примерно догадывался.
— Валентина потерялась, — всхлипнула Джулия и без подробностей рассказала ему о событиях этого дня.
— Ну, не знаю, — сказал он. — Если она от тебя смылась, это еще не повод бить тревогу.
Джулия отвела взгляд:
— Где ее носит?
— Понятия не имею, но к ночи появится.
Без особой уверенности Джулия кивнула:
— Да, наверное.
Роберт протянул ей стакан:
— Выпьешь?
— Нет, спасибо.
— Тогда говори, чем могу помочь.
— Ничем. Но все равно спасибо. — Джулия ушла к себе, оставив Роберта теряться в догадках.
В семь часов Джулия спустилась этажом ниже и постучалась к нему в дверь.
— Есть новости? — спросил он.
— Нет. — Джулия стояла на площадке. — Что теперь делать? Может, в полицию заявить?
— Даже не знаю, — ответил он. — Не уверен, что…
Тут зазвонил телефон. Роберт схватил трубку.
— Алло?.. Слава богу, мы чуть с ума не сошли… Ты где?.. Уэст-Далидж? Как тебя туда занесло?.. Ладно, неважно, подожди, я посмотрю по карте… Приеду за тобой на такси, жди у входа, поняла?.. Нет, не надо, стой там. Да-да, не волнуйся. До встречи. — Он положил трубку и повернулся к Джулии. — Она будет ждать у Национального железнодорожного вокзала в южном Лондоне.
— Можно мне с тобой?
— Лучше не надо, — сказал Роберт. Взяв бумажник и ключи, он вышел на площадку. — Не обижайся, Джулия. Она… на грани нервного срыва.
— Все понятно. — Джулия отвернулась и побежала наверх.
Роберт поспешил на стоянку такси.
От Хайгейта до Уэст-Далиджа путь неблизкий, и у Роберта было время поразмыслить. «Надо бы связаться с их родителями. Я не возьму на себя такую ответственность. От Элспет толку мало. Позвоню Эди и Джеку, пусть приедут… и что сделают? Приструнят девчонок… Я им не опекун… Тут нужен третейский судья…»
Когда автомобиль в конце концов притормозил у вокзала, Роберт вышел и остановился на тротуаре. Валентина, можно было подумать, материализовалась из тьмы: Роберт заметил, что к нему плывет голова, но тут же понял, что черная одежда просто не видна. Они не проронили ни слова. Валентина села в машину, Роберт опустился на сиденье рядом с ней.
На дорогах было почти пусто. Водитель болтал на хинди по мобильнику. Первые несколько миль они молчали. Когда такси переезжало через Темзу, Роберт спросил:
— Как себя чувствуешь?
— Я приняла решение, — спокойно сказала Валентина. — Но мне понадобится твоя помощь.
Роберт занервничал. Впоследствии он ругал себя, что не приказал таксисту остановиться, не отправил ее домой одну; надо было бежать от нее сломя голову, нестись до разрыва сердца по улицам южного Лондона. Вместо этого он спросил:
— Какая же?
Очень тихо, чтобы не услышал водитель, Валентина повела рассказ о том, как Элспет оживила Котенка. Роберт слушал с нескрываемым раздражением.
— Не понимаю, — сказал он. — Котенок издох.
— Это случилось не в тот раз. Элспет стала упражняться. Котенку не понравилось, он убежал, и Элспет не сумела вернуть его в тельце.
— Что значит «стала упражняться»? Упражняться в чем?
— Я как раз собиралась к этому перейти. У нас был план…
Она изложила ему этот план очень тихо, почти шепотом, с легким американским акцентом, и Роберт ужаснулся. Он шарахнулся в сторону:
— Ты сумасшедшая.
Она положила узкую ладонь ему на колено.
— Вот и Элспет вначале так сказала. Но потом она хорошенько подумала, и мы обсудили все подробности. Ты сам с ней поговори…
— Да, будь уверена, я с ней поговорю от души. — Он стряхнул ее руку с колена, потом сжалился и задержал ее в своей ладони. — Э… Валентина. Ты не должна допускать… видимо, не следует возлагать принятие решений на Элспет.
— Это почему?
— Она… хитрая. У нее внутри одной идеи прячется другая.
— Она ко мне очень добра.
Роберт покачал головой:
— Элспет не добрая. Даже при жизни была не очень-то… она была остроумна, красива, фантастически изобретательна в пост… в поступках, но после смерти, по-моему, утратила очень важное качество — сострадание, или, если хочешь, сопереживание, какую-то человечность… боюсь, ей нельзя доверять, Валентина.
— Но ты же ей доверяешь.
— Потому что я идиот.
Они опять замолчали и до конца поездки не произнесли ни слова.
Валентина отказывалась идти домой, и Роберт предложил ей переночевать у него. Дождавшись, пока она заснет, он поднялся на второй этаж и постучался в дверь. Джулия открыла тотчас же.
— Входи, — сказала она.
Он остановился в прихожей. Ему не хотелось садиться и заводить долгий разговор.
