карандаши и шершавую бумагу. Пальцы заныли от холода.
О ЧЕМ ЗАДУМАЛСЯ
Карандаш, выпавший у него из руки, бессильно лежал на столе.
— О яйцах в мешочек, — глухо ответил Роберт.
Карандаш закрутился, как будто от смеха; а может, просто напоминал о себе. Роберт взял его в левую руку, чтобы немного отогреть правую.
РЖУНИМАГУ СКУЧАЮ
— Я тоже. Мало сказать. Я просто… ладно, это ерунда, Элспет. Я же не понимал. Все время видел тебя во сне: как будто ты жива, а я не вижу — не далее как на прошлой неделе приснилось, что я ищу тебя в «Сейнсбери», а ты превратилась в кочан салата, но я понятия не имею… а теперь, выходит, это недалеко от истины. Не в том смысле, что ты превратилась в кочан, а в том, что ты здесь, а я — ни сном ни духом.
ТЫ НЕ ВИНОВАТ
— Все время думаю, что не оправдал твоих ожиданий.
Я УМЕРЛА ТЫ НЕ ВИНОВАТ
— Умом я понимаю…
Тем временем близнецы сидели на кухонном полу, под дверью в столовую, и подслушивали. Джулия смотрела на дорожку грязных, мокрых следов, которые они оставили на линолеуме. «Надеюсь, он сюда не войдет — тут даже спрятаться негде». По мнению Валентины, лучше бы они и в самом деле пошли в музей. У нее не было желания вызнавать, что Роберт будет говорить Элспет. Она посмотрела на Джулию: та скрючилась в неудобной позе, чтобы прижать ухо к самой двери, и вся обратилась в слух. Шпионить было ее страстью.
Элспет сидела на столе, чтобы во время разговора видеть лицо Роберта. А он будто ослеп: не мог взять в толк, где она находится, и все время воздевал глаза к потолку.
— …поэтому жизнь как-то не клеится, не вижу смысла… А теперь ты опять со мной, но не совсем. — Роберт помолчал, надеясь, что Элспет что-нибудь скажет. Но она не откликнулась, и он продолжил: — Может, я смогу прийти к тебе. Если бы я умер…
НЕТ
— Почему же нет?
ВДРУГ ТЫ ЗАСТРЯНЕШЬ В КВАРТИРЕ
— Ну…
ЕСЛИ ТЫ УМРЕШЬ Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ
Роберт понимающе кивнул.
— Поговорим о чем-нибудь другом.
Дыхание они услышали одновременно. Элспет написала: НЕ МОЛЧИ, и Роберт стал пересказывать историю, услышанную пару дней назад от Джессики, — какую-то адвокатскую байку из ее студенческого прошлого. Элспет подплыла к кухонной двери и просунула сквозь нее голову. Сначала она ничего не заметила. Потом опустила глаза — и увидела близнецов. Со смехом Элспет подлетела к Роберту. ШПИОНКИ, написала она. ПРИХОДИ В ДРУГОЙ РАЗ.
— Как я узнаю, когда приходить? — спросил Роберт.
Я ВСЕГДА ЗДЕСЬ, ответила Элспет.
— Давай прощаться, родная. Скоро полдень — я обещал помочь Джессике с выпуском журнала.
Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ
Он уже открыл рот, чтобы ответить тем же вслух, но спохватился и написал на бумаге: «Я тебя тоже. Всегда с тобой».
Элспет пробежала пальцами по его посланию. Она пожалела, что не может сохранить этот листок, но тут же решила:
Вернувшись на кухню, Элспет полагала, что застукает там близнецов. Но увидела только дорожки грязи на полу. Выглянув в окно, выходившее на задний двор, она заметила Валентину и Джулию, которые бесшумно спускались по лестнице черного хода. Добравшись до низу, они побежали по мху и укрылись в боковом садике. А они хитрее, чем кажутся. Она не стала бы утверждать, что это вызовет какие-то сложности, но ею овладели смешанные чувства — гордость и настороженность, тоска по прошлому и недовольство. Жаль, что нельзя запереть их в чулане и порезвиться с Робертом. Она вздохнула. Мать из меня была бы никудышная.
Что составляет основу основ, если не потребность в понимании? Понимание — это неизбывность близости, эликсир любви. Роберт пил его взахлеб. Он часами разговаривал с Элспет: как только за двойняшками закрывалась дверь, Роберт и Элспет погружались друг в друга и с помощью карандаша и бумаги вновь переживали те часы, которые прежде казались обыденными, а теперь не имели цены и стали достойны увековечения в камне общих воспоминаний.
— Помнишь, как ты сломала палец на ноге?
В ГРИН-ПАРКЕ
— Впервые в жизни увидел, как ты плачешь.
ЖУТКАЯ БОЛЬ ТЫ БЫ ТОЖЕ ЗАПЛАКАЛ
— Возможно.
ТАКСИСТ ХОРОШИЙ БЫЛ
— Да. Потом мы все вместе объелись мороженым.
И НАПИЛИСЬ А ПОТОМ ГОЛОВА БОЛЕЛА ХУЖЕ ПАЛЬЦА
— Надо же, я это совсем забыл.
Или:
— Что бы тебе больше всего хотелось вернуть?
КАСАНИЕ. ТЕЛЕСНОЕ. ГОРЯЧИЕ НАПИТКИ — ЧТОБЫ СОГРЕВАТЬ ГОРЛО. ВЕЩЕСТВЕННОСТЬ — ЧТОБЫ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ДВИГАТЬ РУКАМИ И НОГАМИ, ПОВОРАЧИВАТЬ ГОЛОВУ. ЗАПАХИ. НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ ТВОЙ ЗАПАХ
— А я сохранил кое-что из твоей одежды, но запах выветрился.
РАССКАЖИ, ЧЕМ ТЫ ПАХНЕШЬ
— Ну… Даже не знаю…
У РАЗНЫХ ЧАСТЕЙ ТЕЛА СВОИ ЗАПАХИ
— Конечно… руки пахнут карандашом и еще лосьоном — помнишь, ты сама мне покупала, огуречный… На обед у меня была колбаса со специями… Хм… сомневаюсь, что можно уловить собственный запах. Мы ведь и выражение своего лица не улавливаем, правда?
Я НЕ ВИЖУ СЕБЯ В ЗЕРКАЛЕ
— Ох. Как же тебе, наверное… тоскливо.
ДА
— Хочу тебя увидеть.
Я ТУТ СЛЕВА ПРИСЛОНИЛАСЬ К ТЕБЕ
— Ну-ка, ну-ка… Нет. Вероятно, ты в какой-то другой части спектра. В ультрафиолетовой? В инфракрасной?
ТЕБЕ НУЖНЫ ОЧКИ ПРИЗРАЧНОГО ВИДЕНИЯ
— Блестящая идея! Получим на них патент, и люди смогут гулять по улицам и разглядывать призраков: как те садятся в автобус, залетают в «Сейнсбери»…
А ТЫ БЫ ХОДИЛ В НИХ НА КЛАДБИЩЕ. ТАМ МНОГО ПРИЗРАКОВ?
— Затрудняюсь ответить. Вот ты, к примеру, не на кладбище, где естественно было бы ожидать встречи.
БЛИЗНЕЦЫ НА ПОДХОДЕ
— Господи! Тогда до завтра.
