– Что? Черт! Звони девять один один!

– Уже…

– Препарат симулирует болезнь Паркинсона, ему нужен допамин! Скажи им, черт! Позвони мне из больницы…

– Они уже здесь…

– Отлично! Позвони мне…

Я вешаю трубку, и тут появляются парамедики.

Позднее, после того как «скорая» приехала в больницу «Мерси», после того как Генри приняли, вкололи что-то, подключили к системе и он лежит на больничной койке, прикрепленный к датчикам, расслабленный и спящий, я поднимаю глаза, вижу высокого костлявого парня у двери палаты Генри и вспоминаю, что забыла позвонить Бену. Он входит в палату и встает по другую сторону койки. В комнате темно, и свет, падающий из коридора, очерчивает силуэт Бена, когда он наклоняет голову и говорит:

– Прости. Мне очень жаль.

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до руки Бена.

– Все в порядке. С ним все хорошо. Правда.

– Это полностью моя вина,– качает головой Бен. – Не нужно было делать этого для него.

– Что произошло?

Бен вздыхает и садится на стул. Я сажусь на постель.

– Возможно несколько причин. Может, просто побочный эффект, это могло случиться с любым. Но может, Генри неправильно записал рецепт. В смысле, запомнить его сложно. А проверить нельзя.

Мы оба сидим молча. Капельница качает жидкость в руку Генри. Входит дежурная с каталкой. Наконец я говорю:

– Бен?

– Да, Клэр?

– Можешь кое-что для меня сделать?

– Все, что угодно.

– Сними его с этого. Больше никаких препаратов. Таблетки не работают.

Бен улыбается облегченно.

– Просто скажи, что запрещаешь.

– Именно.

Мы смеемся. Бен какое-то время сидит со мной. Когда он собирается уходить, берет меня за руку и говорит:

– Спасибо, что отнеслась к этому с пониманием. Он бы запросто умер.

– Но не умер ведь.

– Да, не умер.

– Увидимся на свадьбе.

– Да.

Мы стоим в холле. В ярком свете дневной лампы Бен кажется усталым и больным. Он кивает и поворачивается, идет по коридору, а я возвращаюсь в палату, где спит Генри.

ГЕНРИ: Я прогуливаюсь по Линден-стрит, в Саут-Хейвене, уже около часа, пока Клэр с мамой сидят у флориста. Свадьба завтра, но как у жениха у меня и обязанностей-то никаких нет. В списке моих обязанностей главный пункт – прийти. Клэр постоянно бегает по примеркам, консультациям, подгонкам. Когда я ее вижу, она выглядит довольно грустной.

Сегодня ясный холодный день, и я просто шатаюсь. Жалко, что в Саут-Хейвене нет приличного книжного магазина. Даже в библиотеке здесь в основном Барбара Картленд и Джон Гришем. У меня с собой Клейст «пингвиновского» издания, но настроение не то. Прохожу мимо магазина антиквариата, булочной, банка, еще одного антикварного. Проходя мимо парикмахерской, заглядываю в витрину: там какого-то старичка бреет проворный маленький лысеющий парикмахер, и я сразу понимаю, что нужно сделать.

Маленькие колокольчики звенят над дверью, когда я захожу внутрь. Пахнет мылом, паром, шампунем и стареющей плотью. Все покрашено в бледно-зеленый. Кресло старое, с хромированным орнаментом, вдоль деревянных полок стоят изысканные бутылочки, подносы с ножницами, расческами и бритвами. Атмосфера почти больничная; это очень в стиле Норманна Рокуэлла[71]. Парикмахер смотрит на меня:

– Стрижка?

Я киваю. Он указывает на ряд пустых кресел с прямыми спинками, рядом с которыми с одной стороны на тумбочке аккуратно сложены журналы. По радио передают Синатру. Я сажусь и пролистываю «Ридерз Дайджест». Парикмахер стирает следы пены с подбородка старика и наносит лосьон после бритья. Старик осторожно встает с кресла и расплачивается. Парикмахер помогает ему надеть пальто и вручает трость.

– Увидимся, Джордж, – говорит старик, переступая порог.