примешалось и то, что Рейли уходил из рук.

Далее Якушев писал в своей докладной записке:

«Когда Рейли заявил, что он в данное время не может ехать, я как можно спокойнее сказал, что если встаёт вопрос о сроке, то берусь организовать поездку в Москву таким образом, чтобы в субботу утром быть в Ленинграде, вечером оттуда выехать в Москву, проведя день в Ленинграде до вечернего поезда, а в воскресенье утром быть в Москве. Целого дня вполне достаточно для знакомства с Политическим советом „Треста“. Затем вечером выехать в Ленинград, понедельник провести в Ленинграде, а ночью через „окно“ направиться в Хельсинки. Это будет вторник, в среду есть пароход, направляющийся в Штеттин».

Рейли, выслушав Якушева, задумался. Вероятно, ему очень хотелось поразить своих коллег из Интеллидженс сервис: только он способен появиться в Москве, хотя над ним висит смертный приговор с 1918 года. В «Трест» он верил, особенно после встречи с Кутеповым, Марией Захарченко; наконец, ему были известны связи этой организации с финской, эстонской, польской разведками. Но главное, что его притягивало, — это желание нанести удар ненавистной ему советской власти, превратив «Трест» в своё оружие.

Вернёмся к докладной записке Якушева:

«Подумав немного, Рейли сказал: „Вы меня убедили. Хорошо. Я еду с вами“. Бунаков от неожиданности привстал и рассмеялся. Я предложил поговорить о деталях поездки и сказал Рейли: „Ваше пальто и костюм обратят на себя внимание в России. Возьмите пальто у Радкевича. Надо купить кепку и высокие сапоги. Вещи оставите у Бунакова. Нужен маленький чемодан, я могу обещать вам не вполне комфортабельное, но вполне безопасное путешествие“.

Когда дело было решено, Рейли разговорился. Он расспрашивал о «Тресте», о жизни в России, об отношении к религии, давал советы. Доказывал неизбежность еврейских погромов после переворота, однако предупреждал, что новая власть не должна быть связана с этими действиями. Будущая форма правления — монархия, диктатура — восстановит порядок; великий князь Николай Николаевич должен стать символом власти.

Рейли видел в Советском Союзе четыре категории населения: крестьян, городских обывателей, рабочих, Красную Армию. Крестьяне, по его мнению, недовольны большевиками, но инертны, рабочие разочаровались, обыватели не в счёт. Красная Армия, при территориальной системе, имеет связь с деревней и не может пропитаться коммунистическими идеями. Для новой монархической власти важно овладеть симпатиями рабочих и Красной Армии. Он, Рейли, убеждён, что единственным сильным человеком в белой эмиграции является генерал Кутепов. Не умен, но твёрд и решителен. Во внешней политике не следует увлекаться поляками. Польша будет отдана на расправу Германии. Германия — вот кто мог бы покончить с большевизмом, но она ещё слаба.

Якушев был истинным патриотом и не за страх, а за совесть боролся с происками эмигрантов. Более всего его возмущала их готовность отдать интервентам целые области русской земли, чтобы вернуть себе имения, фабрики, заводы, шахты. Слушая рецепты, которые предлагал Рейли, он внутренне приходил в ярость: как нагло этот британский шпион распоряжался судьбами России!

В то время когда Рейли распространялся о будущем пакте Англии, Франции и Германии против большевистской России (он мечтал о таком союзе), Якушев разыгрывал роль одного из наиболее солидных руководителей контрреволюционной организации. Он заявил, что «Трест» рассчитывает с помощью Рейли получить деньги, так как без денег организовать переворот, вести агитацию и подкупать нужных людей невозможно.

Рейли ответил, что у него есть план, который он доложит Политическому совету в Москве.

Якушев послал условленную телеграмму о приезде в штаб «Треста». Эта телеграмма тотчас стала известна руководству ОГПУ. Между тем Рейли готовился к отъезду. Перед тем как переодеться в более скромную одежду, он позировал перед зеркалом:

— Каков костюмчик? А?

Через Бунакова отправил письмо жене Пепите.

«Я уезжаю сегодня вечером и возвращусь во вторник утром. Никакого риска… Если случайно буду арестован в России — это будет не более как по незначительному обвинению. Мои новые друзья настолько могущественны, что добьются моего освобождения».

Рейли простился с Бунаковым, Марией Захарченко и Радкевичем. Они оставались в Финляндии, ожидая возвращения Рейли.

До границы Сиднея Рейли провожали капитан Рузенштрем и Радкевич. 25 сентября в 10 часов вечера они были на станции Куоккала.

В начале двенадцатого отправились к границе.

У Рейли скрипели сапоги. Чтобы избавиться от этого, он намочил подошвы сапог в луже.

Добрались до Сестры-реки.

На другом берегу появилась тень. Это был Тойво Вяхя — один из опытнейших сотрудников советской пограничной охраны, игравший роль «подкупленного» стража границы. Он имел точные инструкции, как принять Рейли: от границы доставить на телеге на станцию Парголово, в семнадцати километрах от заставы, а там посадить на поезд. Если бы Рейли изменил решение и стал бы сопротивляться, Тойво Вяхя предстояло применить оружие. Когда Рейли переправился через реку, он остановился и заговорил по-английски с сопровождавшими его людьми на финской стороне. Рейли прекратил разговор, когда Вяхя сказал ему, что сейчас не время и не место для подобных бесед.

Начался утомительный переход по грязи до телеги, которая ожидала в лесу. Дорога была ужасающая. В телеге мучительно трясло. Рейли не выдержал, спрыгнул, пошёл пешком, меся жидкую грязь. Так все семнадцать километров. На станции Парголово Вяхя посадил Рейли в поезд, направляющийся в Ленинград. Там его приняли Щукин (сотрудник ОГПУ) и Якушев. Щукин вручил Рейли паспорт на имя гражданина Штейнберга[27].

По дороге в Ленинград Рейли рассказывал Якушеву о Савинкове. Говорил, что болтовня эмигрантов, будто Савинкова убили, нелогична. Такой человек, как Савинков, не мог жить без «дела». Рейли считал его превосходным конспиратором, но он не умел разбираться в людях. У Савинкова, по мнению Рейли, не было способности быстро схватывать обстановку, он любил комфорт, женщин, был азартным игроком и неразборчив в добывании средств для «красивой» жизни. В последнее время Савинков оказался в одиночестве, у него не было верных и умных помощников, не было штаба — и это главное, что сгубило его.

— Вот, — говорил Рейли, — если бы он имел в своём распоряжении такую организацию, как «Трест», он был бы непобедим… Этот человек умел очаровывать… Он покорил даже Черчилля, Пилсудского, французов…

Отдохнув после трудного пути, Рейли был очень оживлён, говорил, что ему приходилось в жизни выдерживать и не такие испытания. Впрочем, Якушев, который был приблизительно в одних летах с Рейли, не уступал ему в своей неутомимости в путешествиях.

Утром 26 сентября Сидней Рейли был в Ленинграде и провёл день в квартире Щукина. Там его ожидал Старов. Он был представлен как рабочий с производства, депутат Московского Совета. Старов давал разъяснения по «рабочему вопросу». Присутствовал и Мукалов — на стоящий монархист, эмиссар Врангеля.

Вечером в международном вагоне Рейли, Якушев, Мукалов выехали в Москву. Старов выехал раньше, чтобы встретить их там.

На вокзале в Москве гостя ожидали Дорожинский, Шатковский, Старов — «деятели» монархической организации, то есть «Треста», все — сотрудники ОГПУ.

27 сентября. Воскресенье. На даче в Малаховке инсценировано заседание Политического совета «Треста». Потревожили даже Николая Михайловича Потапова — «начальника штаба» «Треста».

Бывший генерал-лейтенант генерального штаба Потапов производит впечатление на Рейли. Тут же находится Александр Ланговой — командир Красной Армии. Оба они состоят в кадрах. Это известно Рейли, но ему неизвестно, что они временно прикомандированы к ОГПУ для участия в операции «Трест».

На даче сервирован обед. После обеда все отправляются на прогулку, в лес. Уселись под деревьями, на траве.