— Увы. У меня для вас ничего нет, но я могу поделиться с вами вот этим, если вы не против. — Агата достала из сумочки записную книжку, такую пухлую, словно между всеми ее страницами были положены закладки из плотной бумаги. — Вот, смотрите: это и есть мой домик на побережье Далмации. Я все время ношу его с собой. Там вы и сможете почитать мне Гомера.

Агата перелистнула несколько страниц записной книжки и показала Тибо вырезанные из журналов фотографии.

— Видите, я хочу, чтобы у парадной двери стояли вот такие большие цветочные горшки с лавандой и розмарином. А между плитками садовой дорожки должен расти тимьян.

Тибо вспомнил угольную пыль между камнями брусчатки в порту, проституток и мужчин в тени подворотен.

— В детстве я собирала такие вырезки и менялась ими с подружками на детской площадке. Их можно было купить в газетном киоске. Мне нравились картинки с толстыми ангелочками, которые опираются локтями на облака и выглядят чем-то недовольными, как господин Гильом.

Тибо перелистнул страничку и показал пальцем на следующую картинку.

— А это что? Расскажите.

Но в этот момент к столику подошел официант с двумя огромными тарелками спагетти.

— Penne pikante, — объявил он и совершил над тарелками обычные магические пассы перечницей и теркой для пармезана.

— Вот такой я хочу камин, — сказала Агата, когда официант удалился, — достаточно большой, чтобы можно было греться зимой, не боясь сквозняков. Когда я перееду в Далмацию, то никогда больше не буду мерзнуть.

— Я этого не допущу, — вставил Тибо, и Агата едва не замурлыкала от удовольствия. Она слегка изогнулась и, порочно улыбаясь, проговорила:

— Не сомневаюсь.

Тибо почувствовал себя глупым и неловким — она перещеголяла его в нахальстве. Он хотел казаться порочным, опасным и бывалым человеком, но она видела его насквозь и показала это, сказав всего-то пару слов.

Тибо опустил глаза в тарелку.

— Кушайте, — сказал он и, помолчав, прибавил: — Очень вкусно, не правда ли?

— Да, вкусно, но я приготовила бы не хуже.

— Вы любите готовить?

— Да, и у меня это очень хорошо получается. Но в наши дни никто это не ценит, — Агата ткнула спагетти вилкой.

— Расскажите, что вы любите готовить.

Польщенная таким интересом, Агата снова заулыбалась.

— Я готовлю мужскую еду. Бабушка меня научила. У меня получается замечательная еда для мужчин.

Тибо застонал про себя. «О да, — подумал он. — И из тебя получилась бы отличная еда для мужчины. Ты и есть мужская еда!» Но он был уже достаточно учен, чтобы промолчать. Он только кивнул, поощряя ее продолжать.

— Мужчинам нравится что-нибудь мясистое, что-нибудь такое, во что можно вонзить зубы.

Тибо едва не взвизгнул.

— Вам что, смешно? — спросила Агата. — Не смейтесь, еда — это очень серьезно. Это способ показать человеку, что ты его любишь. Ну или, — она снова опустила взгляд в тарелку, — один из способов. Нужно отобрать правильные ингредиенты, выбрать хороший кусок мяса, правильно его приготовить и красиво сервировать. Так ты показываешь человеку, что хорошо к нему относишься. Так ты проявляешь свою доброту.

Тибо знал, что можно быть жестоким, абсолютно ничего не делая, не крича на человека и не избивая его, — достаточно только не давать ему шанса проявить свою доброту. Он положил ладонь на руку Агаты.

— А что бы вы приготовили для меня?

Агата немного подумала.

— Я сварила бы вам рыбный суп — нет, мясной суп. Затем потушила бы кролика в сметанно-горчичном соусе по своему фирменному рецепту, и еще приготовила бы большой рисовый пудинг с мускатными орешками и изюмом.

— Этак я раздамся не хуже, чем пудинг.

«Ну нет, я бы этого не допустила, — подумала Агата. — Я бы держала тебя в форме, милый Тибо Крович. С тебя бы семь потов по ночам сходило». Но вслух она сказала другое:

— Ну, вам не помешало бы немножко поправиться. В любом случае, господина Гильома вы догоните еще не скоро.

— Да уж. Но сейчас мне что-то не хочется десерта. Уверен, Мама Чезаре кладет нам особенно большие порции, чтобы показать, что мы ее любимые клиенты. А вы закажите что-нибудь, если хотите.

— Нет, я тоже наелась. Приготовлю вам кофе в Ратуше.

Когда Тибо подошел к стойке, чтобы расплатиться, Мама Чезаре вышла из-за сияющей кофейной машины, заулыбалась, закивала и стала рассказывать, как ей приятно их видеть и как мило с их стороны, что они заходят, и как хорошо они выглядят. Потом она поманила Агату поближе к себе, и Тибо вежливо отошел к двери, чтобы не слышать, о чем они говорят.

— Приходи ко мне в гости поскорее, — сказала Мама Чезаре. — Приходи сегодня вечером.

— Сегодня я не могу, — ответила Агата. Это была неправда. Она вполне могла прийти. У нее не было никаких причин оставаться дома. Однако в настойчивости Мамы Чезаре было что-то такое, от чего Агате хотелось проявить непокорность.

— Тогда приходи, когда сможешь. Приходи поскорее.

От этих слов Агате стало грустно и стыдно.

— Я приду. Скоро приду, — сказала она.

Они шли рука об руку по Замковой улице, запруженной выбравшимися в поход по магазинам домохозяйками и служащими, возвращающимися после обеда на работу.

— Надеюсь, вам понравилась книга, — сказал Тибо.

— Я уже люблю эту книгу.

Это слово! Оно прорезало гомон толпы, словно звон монет или рев младенца. Это было всего лишь слово — слово, произнесенное на людной улице, но оно заслуживало большего, чем «эту книгу». Оно заслуживало того, чтобы за ним следовало меньше звуков. После него должно было стоять одно слово, а не два.

— Я люблю эту книгу, — повторила Агата. Только так можно было заглушить звон этого слова.

— Мне тоже понравилась ваша книжка.

Она удивленно посмотрела на него, ожидая продолжения.

— Ваша книжка. Записная. Та, в которой ваш дом.

— А!

— Она очень милая.

— Да, действительно. — В голосе Агаты почему-то слышалась нотка разочарования. — Я ношу с собой целый дом, а в нем — лотерейные билеты. Иногда достаю, чтобы посмотреть на них. Грею о них руки. Это словно маленький лучик надежды, спрятанный в моей сумочке.

Если Тибо и почувствовал, сколько печали было в этих словах, он никак этого не показал. Он сказал:

— Когда вы показывали мне эту книжку, вы сказали, что хотите поделиться со мной. И мне хотелось бы, если позволите, разделить ее с вами. Внести свой вклад. Находить вещи, которые вам нравятся, и помогать вам обустраивать ваш дом — пока вы не выиграете в лотерею и не приобретете его на самом деле. Если вы не против.

— Я не против, — сказала Агата. Они как раз дошли до площади.