Наркобароны живут роскошнее, чем короли, но жизнь их опаснее королевской во сто крат. Вообще на королей никто не покушается, ибо после смерти короля всегда ясно, кто встанет на его место: наследник, да и что решают короли?

Потому гасиенда наркобарона Гонсалеса только называлась гасиендой, а на самом деле это была настоящая крепость. Мало того что там находилась целая армия, вооруженная так, что не снилось ни отряду «Дельта», ни израильскому «Кидону», но скрытые засады была выдвинуты на милю во все стороны, не считая сенсорных приспособлений на деревьях, в траве, скрытых телекамер вроде бы в глухом лесу, но на тех направлениях, откуда могут подойти враги.

Трижды его пытались взять агенты из Управления по борьбе с наркотиками, но хотя прибыли на трех армейских вертолетах и двенадцати грузовиках с солдатами, от них не осталось даже обгорелых каркасов машин: болота колумбийских лесов обширны и бездонны. Агенты ФБР, засланные в его окружение, исчезали бесследно, а ЦРУ дважды отправлял военизированные спецподразделения, дав недвусмысленный приказ на уничтожение, но от них не осталось и следа, а все болота в тропиках Амазонки прочесывать – это не эксгумировать трупы со времен вьетнамо-американской войны в почти дружественном теперь Вьетнаме.

Рамирес довел до незримой черты, за которой предполагались сенсорные датчики, замаскированные телекамеры. Ермаков велел включить поисковые приборы, в течение двух часов пробирались ползком, выявляя, принимая меры, пока не выдвинулись на расстояние прямой видимости.

Деревья слегка раздвинулись, впереди наметился просвет. Зеленые ветви выглядели занавесом, между ними ярко-синее небо, а внизу виден огромный дворец из белоснежного камня, весь словно из морской пены, сказочно красивый и радостный.

Дмитрий лежал, приводя дыхание в порядок, до ломоты в висках старался понять этот колумбийский воздух. Гораздо плотнее подмосковного, влажный, жаркий, как повлияет на полет пули? Это если стреляешь на пару сот метров, то такой ерундой можно пренебречь, если не ураган, понятно, но ведь пуля – не ракета, что все время подпитывается порохом или другим топливом. Пуля с момента выстрела с каждым мгновением замедляет скорость. На таком чудовищном расстоянии малейшее дуновение сместит ее в сторону.

– Только бы не попался по дороге комар, – прошептал он. – А тут какая только гадость не порхает…

Он с тоской посмотрел, как через лужайку пролетела стая огромных, как воробьи, бабочек. Воздух колебался от взмахов крыльев, на стебли сыпалась цветная пыльца. Пролетел тяжелый жук, с маху протаранил одного мотылька, то ли из хулиганства, то ли укусил. Дмитрий брезгливо смотрел, как прямо перед ним упало это существо, разукрашенное, как клоун, огромное, как попугай, но здесь оно служит в ранге бабочки.

Тарас подполз, кивнул на мешок:

– Не повредил? Ермаков уже выдвинулся для броска.

– Пока сигнала не было… Черт!

– Что такое?

– Уже мокрый, как ящерица, а тут еще песок на зубах…

– Лучше песок на зубах, – наставительно сказал Тарас, – чем иней на яйцах. Прижимайся мордой к земле!

Он ревниво смотрел, как Дмитрий, прижимаясь щекой к крупнозернистому песку, на ощупь вытащил из чехла чудовище, что и на винтовку уже не похоже, а разве что на оружие инопланетян: оптический прицел по всей длине ствола, разные прибамбасы, только мини-компа не видать. Наверное, где-то внутри.

Дмитрий бережно выдвинул сошки, укрепил их между изъеденными солнцем и ветрами глыбами камня. В оптический прицел отчетливо виднелась крыша. Он покрутил винт, одновременно опуская ствол, в пространстве прицела пронеслись все шесть этажей, перекрестье легло на яркий джип у крыльца.

Во дворе охранники, крепкие парни с закатанными рукавами, уверенные, с автоматами в руках. В будочке у входа еще двое, на крыше один, по двое-трое в каждом углу двора. Не меньше десятка, а наверняка больше – в просторной пристройке между домом и конюшней. Судя по машинам, что оставлены перед казармой, там несколько пулеметов, в том числе и крупнокалиберные. Из кузова одной машины торчат стволы гранатометов. Окна закрыты, солнечные зайчики не дают определить, есть ли там народ вообще…

Он поймал в прицел голову одного, задержал дыхание, тут же перевел на другого, третьего. Если бить точно в голову, то будут падать без крика, эхо выстрелов не докатится.

В нагрудном кармане заскреблось. Он вытащил коробочку, сказал шепотом, зажав в ладони:

– Я на исходной. Готов.

– На счет «десять», – послышался голос Ермакова. – Главное, не дай взлететь вертолету. Он по ту сторону усадьбы.

Дмитрий спросил сердито:

– Как могу помешать, если не вижу?

– К нему могут пробежать только через двор. Бей всех, кто попытается обогнуть здание слева. Начали! Один…

Связь оборвалась, Дмитрий считал одними губами, одновременно успокаивая дыхание, ноги расставил еще шире, теперь он весь казался себе могучим орудием на треноге, что готово посылать смертоносные снаряды далеко и точно…

– Восемь… девять… десять!

Палец коснулся курка. На стрельбище он поражал цель с расстояния вдвое больше, потому сейчас как