– Получайте, гады, – хрипел он пересохшим ртом. – Получайте у себя то, что уготовили нам… Умирайте, зажравшиеся сволочи! Рубите лес… гробов будет еще много!
Вертолет, никем не управляемый, несся по кривой вниз, пулеметчики отскочили от пулеметов и пытались сдернуть трупы пилотов с рычагов управления. Стена деревьев выросла быстро и нещадно, тяжелая масса врезалась, ломая верхушки, пронеслась на сотню метров вглубь, опускаясь все ниже, затем вверх вздыбился длинный хвост с бешено работающим крохотным пропеллером, похожим на детский ветрячок.
Взметнулся столб кроваво-черного огня, деревья разметало, лишь затем на вершину холма обрушился грохот взрыва и пахнуло горячим чадным воздухом.
– Еще долой десять миллионов долларов! – заорал Дмитрий люто. – Еще миллиардик, и лично со мной будем квиты!..
Глава 14
Ноги дрожали, грудь поднималась и опадала с тяжелыми судорожными всхлипами. Руки были черными от пороховой копоти, глаза щипало. Краешком сознания он понимал, насколько дико и страшно выглядит: весь в черной, дурно пахнущей грязи из смеси соленого пота, пороховой копоти и красноватой пыли этой твердой, как камень, земли.
– Боги, – прошептал он, – это что же… Вся эта гребаная круть меня не взяла?..
Даже без прицела видел крохотные, как фараоновы муравьи, фигурки убегающих солдат. Они мелькали уже за деревьями далекого леса, уже за пределами досягаемости любой винтовки, но бежали и бежали, хрипя и задыхаясь, срывая с себя и отбрасывая не такие уж и пуленепробиваемые доспехи, шлемы.
– Не взяли, – повторил он, – не взяли… Это вам не кино!
С запада к небу бешено крутились, свиваясь в жгуты, два страшных огненных столба. С северо- западной стороны холма лес полыхал, как сухая солома. К нему на вершину доносился частый треск, горячие потоки воздуха подбрасывали высоко в небо горящие ветки, а там ветер подхватывал и злобно швырял в глубину леса.
Фигурки старались проскочить между двумя стенами огня, но с холма было видно, как в глубине вспыхнула целая оранжевая стена, словно взорвались бочки с топливом. Единственным спасением этих удирающих трусов было взобраться на этот холм, не будет же он здесь вечно, раз уж они достать не сумели, но охваченное паникой дурачье ничего не соображало, неслось прямо на огненную стену, которой пока не видели, а сзади тем временем огонь смыкался, отрезая путь к отступлению.
Слева замелькало бурое, в подошвы больно стучало. Встречный ветер срывал капли пота, освежал лицо. Внизу в двух километрах от холма видна полоска дороги. Даже если на время операции там и перекрыли движение, что сомнительно, местность совсем дикая, то сейчас остатки вояк разбегаются по лесу, психоаналитик будет нарасхват, а там усиленное питание и очень ранний – с сегодняшнего дня! – выход на пенсию по профнепригодности.
Мешок подпрыгивал на спине, пистолет в поясной кобуре как прирос к телу. Склон был настолько крутой, что исцарапанные руки сами инстинктивно хватались за каждое встреченное деревцо, за кусты, глыбы. Иногда под ногами земля исчезала, он зависал в долгом прыжке, затем снова жесткий удар в подошвы и короткая тяжесть во всем теле, словно у космонавта при взлете.
Он каким-то чудом не падал, мимо мелькали выступы, долина приближалась. Крохотные фигурки в красных лужах быстро вырастали и уже превратились в убитых им солдат.
Потом крутой склон стал еще круче. Ноги взлетели выше головы, его понесло, как по ледяной стене, подбрасывало, трясло, дважды больно ударило в бедро. Горячая удушливая пыль скрыла мир, он чувствовал, как его по пологой крутой занесло, словно в русских горках, перевернуло, и он остался лежать, растерянный и оглушенный, еще не веря, что спустился благополучно и что надо подниматься и бежать к дороге, потому что появился шанс продлить бой и утащить с собой в ад еще какую-нибудь жирную имперскую свинью.
А если не одну, то и вовсе счастье!
Дмитрий, черные мусульмане, Макс – задача этой четверки отвлечь внимание, а к упрятанному кейсу бежали втроем: Ермаков впереди, Валентин и Тарас позади, привычно покрывая стволами автоматов все пространство.
Купол бункера издали в самом деле можно было принять за каменный холм: растрескавшийся, белый, как кости динозавра, выгоревший на солнце, весь в язвах, словно по нему долго стреляли из пулеметов. Вершина торчала из оранжевого песка, похожего на засахарившееся повидло из абрикосов. По мере их приближения трещины становились шире.
Тараса трясло, глаза выпучились, он часто и шумно дышал. Даже Валентин стискивал пальцы, словно уже вытаскивал кейс из тайника.
Ермаков вытянул руку:
– Вход с той стороны. Это реликт времен… давних времен. Давно забыто, заброшено. Одни бетонные стены трехметровой толщины. Потому и выбрали! Ходит слух, что здесь когда-то что-то испытывали, так что местные сюда ни ногой… Если ход не засыпан, то через пять минут в наших руках будет кейс с ядерной бомбой.
– И тогда…
Оглушительный треск прервал Тараса. Из-за близкого гребня холма вынырнул вертолет, винт бешено раскручивался, а в темных проемах с обеих сторон виднелись длинные стволы.
Тарас закричал, его руки вскинули автомат, длинная очередь ушла неприцельно, потому что две пули ударили в его широкую грудь. Валентин упал, откатился, песок взвился вихрем, Ермаков опустился на колено и быстро стрелял из тяжелого ружья, часто передергивая затвор.
Тарас люто кричал, стрелял без перерыва, затем моментально заменил пустой рожок полным, снова выпустил очередь. Вертолет качался из стороны в сторону, по блестящему носу вспыхивали крохотные искорки от ударов пуль, оба пулемета поливали холм свинцом.
Наконец вертолет пошел боком, приблизился, пулеметчик положил очередь прямо под ноги. Тарас рычал, его трясло вместе с автоматом. Внезапно в сторонке мощно грохнуло. Вертолет двигался по кругу, в считаные доли секунды от холма в его сторону протянулась длинная дымная дуга. Видно было, как
