Когда он рука об руку с Анной спустился в большой зал, там уже было полно народу. Царьградские вельможи держались замкнутой группой, на воевод и бояр киевского повелителя посматривали опасливо. Те смеялись чересчур громко, двигались размашисто, гулко били друг друга по спинам и плечам, лица были дикие, открытые, как у зверей.

Только Войдана они стремились завлечь к себе, что-то выспрашивали, шептали в оба уха, опасливо оглядывались по сторонам. Бывший царьградский ипаспист отвечал с ленцой, насмешливо поблескивал глазами. Не думал, что снова станет так важен для базилевса!

Владимир заметил, как передернулся митрополит, завидев его с Анной. Невеста должна непорочно ждать таинства венчания, лишь затем стыдливо приоткрыться уже не перед женихом, но перед мужем, но в империи как раз родилось правило, ставшее поговоркой: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А здесь дикая Русь, пока что надо смиряться, не сердить свирепых варваров, не знающих удержу ни в гневе, ни в радости.

– Приветствую весь честной народ! – провозгласил Владимир еще со ступенек. – Как почивали?

За всех ответит Тавр, его серые глаза были внимательными и насмешливыми. Он видел все и всех, понимал смущение и затаенный гнев митрополита и высших церковных служителей, даже их страх.

Константинопольский патриарх выступил вперед:

– Княже, мы долго говорили вчера с твоей невестой… Мы готовы окрестить тебя!

Краем глаза Владимир увидел напряженные лица воевод. Они ему всегда верили, ждут и сейчас, что он ответит достойно, защитит Русь от посягательств жадных рук Константинополя, не даст превратить Русь в еще одну из провинций империи…

– Спасибо, – ответил он с чувством. – Правда, я уже крещен…

Патриарх отшатнулся. Дароносица выпала из рук, запрыгала со звоном по мраморным плитам. Монахи бросились поднимать, сухо стукнулись лбами.

– Как… – прошептал патриарх. – Когда… Кем?

Владимир поймал взглядом за спинами воевод лисью мордочку Анастаса. Священник, по случаю взятия Корсуни будучи все еще навеселе, прятался от грозного взора константинопольского владыки.

– А вот им, – указал Владимир. – Выйди-ка сюда!

Анастас робко выбрался вперед. Он побледнел, еще не поняв, чего хочет великий князь, смотрел искательно, пытался угадать его желания.

– Да, – сказал он наконец дрожащим голосом, – я провел обряд крещения…

Владимир смотрел на озадаченные лица воевод. То, что он принял ислам, все знали. А когда это еще и учение Христа? Брешет, как попова собака, и не поплевывает!

Только Тавр понимающе улыбнулся. Крещение из рук этого пьяницы и бабника, своего же слуги? Разве может быть больше насмешка над ромеями, над верой Христа?

– Русь буду крестить я сам, – сказал Владимир. – По нашим обычаям, князь является и волхвом. У вас, кстати, тоже. Разве не базилевс глава церкви? Патриарх не папа римский, он подчинен базилевсу. Так что те книги, которые привезены, пригодятся. А всем священникам работы хватит, Русь велика.

Патриарх воскликнул в ужасе:

– Но как же… Повелитель страны не может управлять и церковью! В Константинополе империей правит базилевс, я – церковью…

Воеводы видели и раньше, с какой быстротой Владимир принимает решения. Лишь на миг сдвинулись брови, но отвечал уже с улыбкой и без запинки:

– Вы, преподобный, что-то не так поняли… Я буду только крестить Русь, ибо это акт государственный, а управлять ежедневными делами… вот он!

Его указующий перст проложил незримую дорогу к тщедушной фигуре Анастаса. Тот застыл, глаза стали отчаянными. Патриарх побагровел, его раздуло, как утопленника на жарком солнце:

– Но как… ведь верховные экзархи провинций назначаются только патриархом!

– Белый свет меняется, – ответил Владимир безмятежно. – Но не будем спорить в этот радостный день! Я буду выбирать, кому быть первосвященниками на Руси, все-таки мне на месте виднее, согласись, а ты будешь их… назначать.

Крохотная пауза показала, что он хотел сказать «утверждать», но в последний момент пощадил патриарха. Но ясно дал понять, что не примет митрополитов, присылаемых из Царьграда.

Дружинники сомкнулись за спиной Анастаса. Он боялся дышать, на солнце хмель поднялся из утробы и ударил в голову. Перед ним все плыло и качалось. Патриарх смотрел ненавидяще, в глазах было бессилие. Князь русов в последний момент свернул еще круче… Но что можно сделать?

– Что ж, – сказал он тяжело, словно ворочал тяжелые глыбы, – тяжелая работа выпадет ему работать среди язычников. Осилит ли?

– Мы поможем, – заверил Владимир. – Выше голову, митрополит всея Руси!

Анастас вздрогнул, дико посмотрел на великого князя. Жилки в глазах полопались от беспробудного пьянства, белки налились кровью, он выглядел злым и затравленным. Похоже, он еще не понимал, что на него свалилось, а патриарх константинопольский в бессилии воздел и опустил руки. Язычники! Одни язычники, не скоро их осияет благодать Христа…

Только Тавр посветлел лицом, еще Борис кивнул понимающе. Если русский князь принял бы крещение