думает хробак, пока роется в земле, грызет корни? Что вот так и будет жить дальше, до скончания жизни. А умрет либо от старости, либо обожрется сладкими корнями клубники, либо на крота наткнется…

Владимир слушал внимательно. Борис часто говорил иносказательно, стараясь растормошить мысль, дать ей простор и множество зацепок.

– Но вот с хробаком что-то стряслось… Есть больше не хочется, только бы полежать, отдохнуть, не двигаться… Лежит и думает: каким же дураком я был! Рылся, грыз корни, а им тоже жить хочется, копошился, вместо того чтобы лежать без движения и подремывать сладко. Вон даже лапы загребущие отпали за ненадобностью, пасть ненасытная постепенно затянулась, омертвела, будто и не было ее вовсе…

– И таким лежит целую зиму, – закончил Владимир, давая понять, что внимательно следит за мыслью волхва.

– Целую зиму… А по-нашему – это лет десять! И думает хробак, что так и будет всю оставшуюся жизнь… Ан нет, чувствует какое-то неудобство, в земле уже кажется тесно и грязно, почему-то хочется прогрызать дорогу наверх… В недоумении и страхе выползает, раздвигая землю, наверх, в удивлении видит, что он уже совсем не тот белый хробак, что рылся в земле четыре года, и не тот лежун, который лежал всю зиму!

– Ну-ну.

– А вверху странный непонятный свет! Ослепительный и яркий. Раньше для хробака это была бы верная смерть, для лежуна – тоже, но для того существа, которым стал бывший хробак, жаркое солнце – лишь ласковое лоно! И расправляет наш хрущ отросшие в земле за время лежания крылья, взлетает в воздух… Мог ли о таком мечтать хробак?

Владимир пристально смотрел в глаза волхва. Он чувствовал, как сердце начинает колотиться чаще.

– Хочешь сказать, что так и люди?

– Да, – сказал Борис страстно. – Только люди живут и умирают хробаками. Где-то что-то мы потеряли. Или слишком мало живем. Ведь у иного борода седая до земли свисает, а живет хробаком! Редко, очень редко человек начинает понимать, что он – хробак…

Владимир сказал медленно:

– А волхвы? Они уже не хробаки?

Борис печально улыбнулся:

– Если бы! Но волхвы хотя бы знают, что хробак превращается в хруща! И что человек тоже мог бы…

– Да помогут нам боги, – сказал Владимир невесело.

Борис рассеянно допил каву, повертел железную чарку. Под его крепкими пальцами края прогибались, и волхв, спохватившись, выправлял вмятины.

– Боги не помогут.

– Что? – не поверил Владимир.

– Боги не помогут, – повторил Борис.

Владимир не поверил своим ушам:

– Это говоришь мне ты, волхв?

– Княже… Боги – это боги. У них свои дела, а у нас, слабых и сирых, свои. Их пути для нас неодолимы, их мед для нас сжигающ… Потому между богами и людьми нужны посредники. Посредники, в которых есть крупинка и от бога, и от человека. Посредники, которые уже на самом деле знают великую волю богов и малые – увы! – возможности человека.

Владимир буркнул насмешливо:

– Ты о волхвах? Ишь, богочеловеки…

– Богочеловек способен понять человека, ибо сам еще человек, но уже знает, как стать богом, ибо уже малость и бог… Это некоторые из волхвов, они называют себя Тайными, эти волхвы знают, как пройти из хробака в навозе до красивого крылатого жука.

Владимир ощутил, как от усилий разогревается череп. Хлебнул холодного меду, Сувор принес прямо из погреба, спросил сумрачно:

– И что хотят Тайные Волхвы?

– Возвышения человека.

– Как?

– Приобщения к солнечной породе богов.

– Как? – повторил Владимир раздраженно. – И я этого хочу. И Мешко хочет, который собирает войска на нас. И германцы, что захватывают наши земли. Но что надо делать на самом деле? Строить или сжигать города, разделять или смешивать народы, изгонять соседей с их земель или отдать им свои?

– Это все дороги хробака.

– Ого! Значит, искать внутри себя?

– Только.

– Старая вера?

Борис покачал головой:

– Ты что-то знаешь о ней?