мужчин с оружием, но не женщин, детей и стариков. Эти три закона принадлежат Моисею, но древние раввины, потомком которых я являюсь, добавили еще один: при взятии города не врываться в него со всех сторон, но оставлять свободный выход. Чтобы никто из желавших спастись не встретил препятствия! Эти заветы были известны нашим воеводам еще две тысячи лет тому, но как же медленно они продвигаются сюда на север!

Владимир засмеялся, останавливая властным движением резкие слова Войдана и Тавра:

– Один закон мы уж точно выполнили! Войдан, разве не требовали сдачи?

– Требовали, – угрюмо подтвердил Войдан.

– Видишь? Ну, говори, с чем тебя прислали.

– Наши старейшины отписали о тебе в Киев. Насколько ты верен слову, держишь обещания, какие льготы уже дал сверх обещанных. И в Киеве тоже решили помочь…

Владимир отшатнулся:

– Я в долги влезать больше не хочу! Иначе придется продать вам всю Русь. Войска у меня достаточно.

– Да? – спросил Гамаил с сомнением. – Мы знаем, что у Ярополка дружина побольше втрое, земского войска вдесятеро, да и у самих киян оружия вдоволь. Твоих воинов просто стрелами да камнями с крыш забьют.

– Город спалю, – пообещал Владимир.

– Стоит ли? – сказал Гамаил мирно. – Помощь наша будет не за деньги. Просто из признательности, что ты не притеснял нашу общину в Новгороде. Как притеснял посадник великого князя Святослава… Наши люди вхожи в княжий терем Ярополка, в дома бояр и прочих знатных мужей. Мы постараемся помочь… Блуду.

Владимир дернулся, будто ощутил острие ножа между лопатками. Глаза стали подозрительными.

– Откуда знаешь про Блуда?

– У нас есть уши, – сказал Гамаил скромно.

Войдан спросил удивленно и настороженно:

– А что с Блудом?

Глаза Тавра сузились в подозрении, но лицо осталось неподвижным. Владимир сказал поспешно:

– Да это так… мы с Гамаилом старые времена вспомнили.

Глаза Гамаила хитро блестели. Поймал-таки на том, что знал больше, чем доверенные воеводы. Владимир сказал досадливо:

– Ладно, Гамаил. Поможете или не поможете, это все одно не повлияет на мое отношение к городу и к вашей общине. Пусть живет и торгует, как и ляшская или исламская. У нас все боги стоят вровень!

Он еще не знал, что уже сейчас, вот этими словами, закладывал краеугольный камень своей политики на годы.

Но Гамаил, похоже, чуял.

Поздно вечером в покои Ярополка пришел Блуд. Усталый, чем-то раздраженный, коротко поклонился великому князю, неприязненно взглянул на Юлию.

– Говори при ней, – велел Ярополк.

– Дело ратное, – буркнул Блуд.

– Она знает разные дела.

Блуд заколебался, явно говорить не хотелось, но перемог себя:

– Земское войско разбежалось… Твои дружинники гонят ополченцев на валы, но те утекают как вода меж пальцев. Отзови дружину! Пусть сражается, а не шастает по Оболони, Подолу, Предградью…

– Они собирают народ на оборону.

– Не собирают, а сгоняют… А с такими оборонцами как бы не проснуться в захваченном новгородцами городе.

Ярополк ощутил, как его обдало холодом.

– Но дружинников у меня не так уж много. Я говорю о надежных, из старшей дружины.

– Лучше мало, да лучше. Неспокойно, княже. Надо удвоить стражу у Жидовских ворот, а у Ляшских держать целый отряд. По ночам посылать стражу вдоль стен. Стеречь все опасные места.

– Ждешь ночного приступа?

– Хуже, – отрезал Блуд, он люто зыркнул на Юлию. – Кияне могут где-нибудь снять оборону на стене! А то и того хуже – открыть ворота. С каждым днем наша оборона слабнет. Владимир лют! Ворвется – никого не пощадит. С меня шкуру спустит и соломой набьет, тебя тоже казнит страшно…

Юлия вскрикнула пораженно:

– Брата?

Блуд оскалил зубы в волчьей усмешке:

– А чем мы хуже Царьграда?