Владимир не выдержал:
– Олаф, но лезвие не обязательно отравлено!
– Я тоже так думаю, – ответил викинг.
Владимир отшатнулся, будто получил в лоб, а Олаф приподнял рдеющий кончик ножа, перевернул другой стороной и повторил все сначала. Лицо было не просто суровым, а сумрачно красивым. Лишь на лбу выступили мелкие капельки.
Запах горящего мяса вызвал у Владимира приступ тошноты. При нем не раз сжигали людей живьем, но то были жертвы или преступники, а здесь как будто своя рука выжигает на своем теле…
– Кто говорил о чрезмерной осторожности, – не выдержал он.
– Вольдемар, – ответил Олаф, и Владимир наконец уловил в голосе друга напряжение, – я чувствую, конечно же, боль… но это боль плоти. А душа викинга возвеселяется от гордости. Это победа воли над плотью!
Он убрал нож, а Владимир искоса смотрел на рану. Кровь запеклась в ямке, коричневые края выглядят страшновато.
– Тебя бы в христиане, – сказал он с отвращением. – Те тоже… У них любой пост – победа духа над плотью… Но я не понял другое. Нож бросили в меня! Какого дьявола бросился закрывать своей волосатой грудью?
Олаф прорычал с отвращением:
– Думаешь, ты мне так уж дорог? Или я тебя ценю хоть чуть выше драной кошки? Бред. Просто не хотел, чтобы проклятым грекам хоть что-то удалось.
– Все равно спасибо, – буркнул Владимир с неловкостью.
– Все в долг, – ответил Олаф деловито. – А ты думал? Мы ж в торгашеской империи. Еще и проценты сдеру.
Вепрь, выстроив на заднем дворе манипулу, залез на большой камень и орал оттуда:
– Вам доверена большая честь, мерзавцы! Впервые из Священного Палатия отправляют когорту в главное войско. Наши стратеги хотят показать остальным, как умеют воевать настоящие воины! Если осрамите меня, свиньи безрогие, я из вас кишки выпущу. Но вы должны вернуться живыми! Я не хочу снова возиться с желторотыми неумехами… Эй, ты! Чего горбишься? Забыл, как должен стоять этериот?
Хмурый легионер нехотя выпрямился:
– У меня живот болит.
– Много пьешь? – гаркнул Вепрь.
– Много, – ответил этериот безнадежно. – Все равно не помогает.
– Ничего, – сказал Вепрь бодро, – ты отправляешься в место, где все хвори снимет как рукой. Вы должны будете захватить крохотный остров… Только помните, что там водятся ядовитые гадюки, под листьями прячутся скорпионы и каракурты. Грибы не жрать – ядовиты, воду не лакать – в ней холера и прочая дрянь…
Этериот перебил вежливо, но с недоумением:
– А на кой… гм… завоевывать такой остров?
Вепрь рявкнул:
– Молчи, дурень! Или ты усомнился в мудрости Божественного? По-твоему, Господь по мудрости потопил человечество, хотя грешивших наверняка было меньше, чем невиновных? То-то. Эй, Мордоклюв, ты стоял на причале и должен был видеть, как погиб сенатор. Если скажешь, что не видел, то, значит, отлучался к шлюхам!
Мордоклюв, толстый и хищноносый воин, пробурчал:
– Я стоял на своем месте… Сенатор шел по причалу и видел, как какой-то бродяга хочет утопиться. Он сказал ему: «Не спеши, давай обсудим, увидим, стоит ли вообще прощаться с жизнью». После этого они сели и беседовали почти до обеда. Что-то о политике, налогах, жизни, я всего не слушал.
– Ну? И какое это отношение имеет к его гибели?
– А потом они встали и, держась за руки, вместе спрыгнули в воду.
Владимир подошел сбоку, сзади нельзя – зашибет, сказал со всевозможной почтительностью:
– Мне тут пришла весточка от земляка… Он живет неподалеку, полдня на коне верхом.
Вепрь зыркнул настороженно, у него всегда появлялось это выражение, когда смотрел на Владимира. Тот вытянулся, ел глазами. Вепрь с натугой похлопал по плечу:
– Хочешь навестить? Давно пора взять пару деньков на отдых!.. Ты да твой дикий викинг давно не брали ни отпуска, ни даже выходных. Ладно, навести земляка… Да и вообще поразвлекайся, а то к тебе, честно говоря, уже присматриваются, если понимаешь, о чем говорю.
Владимир насторожился, хотя голос держал беспечным:
– Что в этом плохого?
Вепрь понизил голос:
– Даже из этериотов слишком короткий путь… в Золотой зал! Ты выглядишь чересчур нацеленным. Никто не знает, что у тебя на уме. Может быть, и не думаешь о высоком, но тут подозревают всех…
Последние слова прозвучали откровенной угрозой. Холодные мурашки побежали по спине Владимира. В подземных тюрьмах бесследно исчезают и самые знатные сановники империи. Оттуда только один путь – на
