Молния призывно ржала, подергала повод. Ис чуть наклонилась вперед, и кобыла, ощутив желание всадницы, рванулась с места как взлетающая птица. Прогрохотали копыта, волосы Ис трепало ветром, они были похожи на черное пламя.

Буська восторженно смотрел вслед жене князя. Рыжий конь, похожий на пламя костра, сама всадница, словно слетевшая с небес или поднявшаяся из преисподней… Как красиво!

Она неслась сквозь холодный воздух, разогрелась от скачки, щеки пылали. Темная стена Нового Иерусалима приближалась, между остриями кольев заметила настороженно следящее за ней множество глаз. Над воротами приподнялись хмурые мужчины. Ее удивили безмерные уныние и обреченность на их лицах. Если скифы хвастались, что даже под пытками поют свои гордые песни, то души этих людей словно бы сломались при одной только мысли о брани, звоне оружия и брызжущей крови.

Страж наверху ворот вскрикнул пугливо сорванным голосом:

– Что нужно воину скифов?

Он спросил на своем языке и едва не упал со стены, когда Ис ответила на его же наречии:

– Ребе Соломона.

– Ко…го? – переспросил мужчина. Он со страхом и непониманием смотрел на ее иссиня-черные волосы. Ис оставила их свободно падать на спину, лишь на голове перехватила широким золотым обручем. Сапфир, любимый камень, блестел над переносицей загадочно и странно.

– Ребе Соломона, – повторила Ис. Она чувствовала прилив щенячьей радости. – И пошевеливайся, лентяй!

Возле мужчины появились еще двое. Один крикнул:

– Кто хочет его видеть?

– Исфирь, – ответила она гордо. – Тцарица скифская.

На стене одни застыли словно громом пораженные, другие заметались, сшибая друг друга с ног, роняя оружие, щиты. Мелькнули чьи-то ноги, послышался испуганный крик. По ту сторону стены глухо бухнуло.

Уже все свесились со стены, смотрели вытаращенными глазами. Рты были распахнуты так, что семьи мышей могли бы разместить по выводку. Ис заметила, что взгляды суетливо перебегают с барсовой шкуры, которую раньше все видели на плечах Руса, на ее лицо и распущенные волосы. Золотой обруч рассыпал на солнце колючие искры, а сапфир в середине лба горел вызывающе ярко и страшно.

Со стены закричали:

– Ох, Яхве, яви нам свою милость!.. Сейчас откроем!.. Да пошевеливайтесь, пошевеливайтесь!

В их голосах было столько страха и надежды, что улыбка погасла на ее губах. Молния беспокойно переступала, била в нетерпении копытом. Когда ворота приоткрыли, из-за створок выглянули потрясенные лица. Взглянув на гордую всадницу, они пугливо посматривали за ее спину. Далекая темная роща с появлением стремительных скифов стала пугающе близкой.

Молния процокала копытами через ворота, надменно отпихнув грудью стражей. За нею глухо лязгнуло, едва не прищемив роскошный хвост. Народ суетливо выглядывал из окон, дверей, прятался, словно она одним взглядом испепелит их дотла, но, привлеченные ее необычным обликом, как завороженные выползали, стояли под стенами.

Ее сердце защемило, настолько все похоже на селение ее племени. Тесно, дома суетливо лепятся один к другому, переулочки узкие, извилистые, их легко защищать, удобно ходить друг к другу в гости.

Почти сердясь, почему эти уцелели, а ее племя истреблено, она выехала на майдан. Осеннее солнце блистало на сбруе, грело плечи. Выпрямившись, звучно крикнула:

– Мне нужен ребе Соломон!

От ее звучного голоса ближние шарахнулись, а по толпе словно повеяло холодным ветром. Бог мой, сказала она себе пораженно, неужели я так свыклась с людьми Руса, что и веду себя как скифская тцарица – властная и надменная? Даже голос у меня теперь подобен крику.

Не успела додумать до конца, народ уже разбегался, из дальнего конца майдана к ней спешили люди, одетые богаче, и она снова услышала свой властный и даже жестокий голос:

– Где же он?.. Или мне его поторопить?

Что со мной, подумала уже сердито. Или с этого седла иначе и говорить нельзя?

Одетые в черное горожане приблизились, поклонились. Передний, старый и с белой бородой до пояса, сказал учтиво:

– Мы приветствуем в своем граде… тцарицу скифов. Нам уже сказали, что ты прибудешь, только мы не очень поверили.

– Кто сказал? – спросила она, насторожившись.

– Приезжали двое. Прокричали, что ежели тебе не будет оказан достойный прием, то всех пленников разрубят на куски и оставят непогребенными на корм собакам.

Второй добавил с поклоном:

– Только не сказали, что нас посетит сама тцарица.

В его голосе были лукавство, предостережение и скрытая угроза. Третий толкнул его локтем, сказал громче и с подъемом:

– И не сказали, что красотой тцарица скифов сравнима разве что с царицей Савской!

Буська успел, подумала она с сердитой благодарностью. А то и сам Рус распорядился. Мог, чтобы поверили, пару пленников в самом деле заранее разрубить на глазах этих несчастных и разбросать под