Он помолчал, морщился, пережидая головную боль, процедил сквозь зубы:
– Тебе что… видение было?
– Ага…
– Ваше варварское?
– Да нет вроде…
– Оркячье?
– Скорее купеческое…
Монах уронил голову на грудь, вздрогнул, с усилием моргнул и дико огляделся по сторонам. Питекантроп заснул на полуслове. Видя, что его позора никто не заметил, монах снова опустил голову. Через мгновение мы услышали дикий храп, а к нему примешивалась тонкая свистулька питекантропа.
В затылок мне дыхнуло жаром. По плечу тихонько пробежали пальцы с шероховатыми подушечками. Знакомый голос прошептал:
– Тихо… Попробую раздвинуть доски.
В теплом воздухе распространился запах перегара. Комары, что нещадно впивались в кожу, сыпались как соринки, занесенные ветром. Меня дергало в стороны, доски поскрипывали, пару раз гвозди взвизгнули пронзительно. Когда чем-то твердым прищемило ухо так, что хрустнули хрящи, я прошептал:
– А не лучше сперва принцессу?
Голос прошептал с великолепным пренебрежением:
– А на кой она хрен?.. Сперва тебя. Если нас обнаружат, ты отобьешься… некоторое время. А за это время можно хоть принцессу, хоть всех остальных…
Я смолчал, понятно, я ж здоровый, пока меня завалят и порубят, как кабана на продажу, эти успеют выбежать из леса. Для того меня и нанимали, чтобы служил щитом. Для того и первым сейчас. Все верно. Даже по логике моего мира.
Тело настолько затекло, что мои мышцы трещали и скрипели сильнее, чем раздираемые доски. Ушан, не дожидаясь, пока я хотя бы разогнусь, уже резал веревки на руках воеводы. Герцог торопился свистящим шепотом, голос дрожал, как отдираемая щепа на дереве.
Воевода пробурчал тихо:
– Почему не привел епископа? Он давно жаждет изловить эту птичку.
В темноте хмыкнуло, невидимый Ушан посопел, словно бы смущенно, потом прошептал с некоторой неохотой:
– Да мы… не совсем в ладах…
– Что значит?
– Ну, он не совсем меня понимает. Недооценивает мои замечательные способности. Сдуру может приказать повесить раньше, чем успею раскрыть рот. Вам это надо?
– Не надо, – рассудил воевода. – Мне чуется, ты и с Черным Филином… то бишь Черным Епископом кружку пива не поделил… Он так и встрепенулся, когда о тебе услышал.
ГЛАВА 19
Дыхание Ушана на миг остановилось, потом руки с ножом задвигались со скоростью ворующей сыр мыши. С легким треском распались последние волокна, ноги мои отклеились одна от другой, но пока я чувствовал вместо ног две тяжелые дубовые колоды. Рядом постанывал сквозь зубы воевода, я видел его смутный силуэт. К моему удивлению принцесса села на корточки и растирала ему конечности.
Вскоре по застывшему телу побежали острые иголочки. Боль была острая и мучительно-сладкая, тело оживало в корчах, я стиснул зубы до ломоты в висках, сейчас меня затоптали бы и жуки-скарабеи, никогда я не был таким беспомощным.
Воевода с кряхтением воздел себя на ноги. Я видел, как он исчез в темноте, а Ушан пропал еще раньше. Похоже, успеют освободить остальных раньше, чем я встану на ноги.
На цыпочках, стараясь не дышать, мы отступили в чащу подальше, потом под ногами вместо мягкого ковра листьев пошло твердое. Серебристые лучи луны высветили тропку. Ушан пропустил вперед принцессу и герцога, нетерпеливо оглядывался:
– Да побыстрее, черепахи!
Воевода старался держаться задним. Засохшая кровь с усов осыпалась, на темном от солнца лице они торчали ярко-серебряные, от них прыгали блики по деревьям и кустам.
Я ухватил его за руку:
– Давай помогу.
– Нет, – проговорил он угрюмо. – Бегите, теперь я прикрою…
Стиснул зубы, я тащил его силой. Старый воин понимает, что путешествию пришел конец, мы в землях граничащего с землями принцессы епископа, задание выполнено, теперь сдавать дела и… на конюшню, коротать старость.
Я все оглядывался, прошептал в спину Ушана:
– А где остальные? Надо было их освободить тоже…
Ушан зашипел:
