То есть депортировали бы все арабское население, подумал Стивен с мрачным негодованием. Или сразу в газовые камеры?

– Да, – согласился он вслух, – теперь я вижу, что наш президент чересчур добр и гуманен. К некоторым лицам надо быть построже. Теперь я тоже считаю, что террористов надо истребить.

Полицейский вздохнул, смолчал, но взгляд был красноречив. Хорошо бы, прочел Стивен в его глазах, если бы на каждого из вас, проклятых либералов, напали вот так, вы бы тогда по-другому запели.

– Возможно, – сказал офицер, – мой начальник пожелает задать вам пару вопросов, но я и так вижу, что дело чистое. Они пытались вас убить или похитить, вы защищались. Фото этого, которому вы так умело всадили пулю прямо в лоб, я видел в картотеке… Дважды привлекался, всякий раз выходил за недостатком улик…

– Ну вот и хорошо, – сказал Стивен бодро. – Я сэкономил деньги налогоплательщиков.

– Это да, – согласился полицейский, он впервые улыбнулся. – Нам меньше работы.

– Рад помочь!

– Вы не собираетесь пока покидать город?

– Пробуду еще неделю, – сообщил Стивен. – С вашими ребятами обычно удается быстро договориться. Это с джапами все тянется, церемонии любят, да с китаезами никогда не поймешь, где они каверзу готовят. А вы народ торговый, шустрый…

Офицер поскучнел еще больше. Уже и армия показала себя в боях, и ученые берут Нобелевские премии, а все равно евреев считают лишь торгашами.

Он вяло козырнул, все трое отбыли. Чуть позже прибыла машина, забрали труп, а хозяин гостиницы прислал столяра и стекольщика, чтобы сразу заменили дверь и вставили стекло, дабы не отпугивать туристов от вообще-то приличного заведения.

Файтер то и дело вытирал быстро потеющие руки, Гартинг выглядит не лучше, а всегда невозмутимый Олмиц сейчас бледен, как привидение, и натянут, как струна.

– Их подготовили, – сообщил он президенту нервным шепотом. – Обработали. Если сорвется, уже ничего сделать не сможем.

Файтер смотрел, как в зал входят сенаторы: главы комитетов, групп, секций, председатели авторитетных организаций. Каждый знает себе цену, каждый прекрасно представляет мощь тех сенаторов, от лица которых он здесь, а вместе с ними и ту часть избирателей, которая доверила им говорить от их имени.

Когда все заняли свои места, Файтер вышел к трибуне с самой беспечной и обаятельной улыбкой, поздравил всех с редкостной погодой, когда после тайфуна установилось нечто нежное, безветренное, с ясным небом и температурой в двадцать пять по Цельсию.

– Не стану утомлять вас рассказом о международном положении, – сказал он. – Сейчас информация настолько доступна, что даже сверхсекретные документы как-то появляются в Сети. А что происходит в мире, вы знаете не хуже меня. И знаете, что Израиль по-прежнему отвергает все наши предложения о совместном контроле за его ядерными арсеналами, военными заводами… И вообще требует полного невмешательства…

Он говорил и всматривался в лица, холеные, значительные, полные достоинства, с аурой могущества. Не меньше трети из них евреи. Часть продолжает поддерживать Израиль, хотя и уговаривают смягчить расистскую политику, другие переводят в Израиль сотни миллионов долларов, пользуясь доступом к солидным международным фондам, но и эти – эллинизированные, что значит – на его стороне. На стороне интеграции Израиля в международное сообщество. А деньги переводят, потому что Израиль – свой, ему надо помогать, так везде во всех иудейских текстах. Но сейчас помогать – это в первую очередь удержать Израиль от лобового противостояния с США.

– Мы хотим помочь Израилю, – сказал он с нажимом. – Именно помочь!.. Лишь небольшая часть израильтян придерживается расистской, по сути, доктрины, а все остальные, их подавляющее большинство, – за светское государство. Мы – демократы, мы не можем спокойно смотреть, как небольшая группка населения навязывает свои взгляды и свою власть. Вы знаете, какому нажиму мы подвергаемся со стороны мирового сообщества, что все еще допускаем существование этого островка, изолированного от всего человечества!.. И мы видим, что раз уж приняли на свои плечи роль всепланетного полицейского, то мы должны… просто обязаны принять меры!

С первого ряда сенатор Джонсон, представляющий Юту, но самое главное – Международное сообщество Национальных банков, поинтересовался:

– Все это нам давно известно, господин президент. Как мы поняли, вы хотите предложить какой-то план действий? Мы слушаем вас внимательно.

Файтер вздохнул, он сам чувствовал, что за общими словами, давно известными и затертыми от частого употребления, скрывает страх и нежелание произнести роковые слова.

– План действий прост, – ответил он, – но он не становится от этого приятным. Скажу честно, мне очень хотелось бы этого избежать. Как и вам всем, полагаю. Но Тель-Авив уперся… Потому мы планируем продолжать давление на Израиль всеми способами: политическими, экономическими, дипломатическими, но в то же время готовимся и к худшему…

– Худшее – это что? – поинтересовался другой сенатор, представитель группы умеренных республиканцев. – Израиль нападет на нас?

– И завоюет, – сказал кто-то замогильным голосом.

Файтер ответил без улыбки:

– Будем готовить силовой вариант.

Кто-то воскликнул шокированно:

– Что, как в Ираке или Корее?