– Но если так… не рискованно ли уничтожать евреев как нацию? Не остановится ли прогресс сейчас?

Дуглас отмахнулся:

– Ну и что? Сейчас мир – лучше не надо. Америка правит планетой, все армии распущены, террористы истреблены, наука и техника процветают. Даже если и остановится… хотя я в этом сомневаюсь, разве не стоит остановиться именно в этом счастливом времени? Как восклицал Гете: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» И только нам, американцам, удалось осуществить эту вековую мечту человечества.

Он повернул руку дисплеем на манжете вверх, видно, как крохотный латинос сажает крохотного пленного в вертолет.

– И мир навсегда изменился, – сказал Дуглас победным голосом.

Бог пообещал, напряженно пронеслось в мозгу Стивена, что иудеи будут избранным народом, если станут вкалывать до потери пульса, будут учиться, будут развивать извилины, а не мускулы. И он, Бог, поставит их над всеми народами, ибо только они люди, а остальные – говно, но им свое превосходство придется постоянно доказывать, чтобы и другие поверили, что иудеи, да, лучше других. И вот иудеи из кожи вон лезли и лезут, стараясь быть достойными того, что Бог отметил именно их, а не каких-нибудь египтян, вавилонян или хеттов. Вряд ли так же лезли и доказывали свое превосходство члены масонских орденов или политических партий. А жаль.

Если вырезать на фиг всех евреев… их не жалко, хрен с ними, достали, но кто попрет факел дальше в будущее? Эх, была бы уверенность, что наше технологическое общество будет двигаться только вверх и вверх, можно бы всех евреев под корень… А так, черт бы их побрал, если уж человечество не может без вирусов, то что делать, что делать? Простому народу только дай остановиться и, без надрыва, наслаждаться тем, что есть. И никуда не лезть выше. Ну разве что телевизоры сделать шире, телеканалов больше, создать лекарства, чтобы не болеть и жрать все, не толстея, и – можно остановиться.

Нет, хочу прогресс. Чтобы и на Сириусе яблони цвели. На Марсе зацветут и без евреев, туда все равно доберемся, уже по инерции, прогресс так быстро не остановится, но до Сириуса – доберемся ли?

Он оглянулся на безжизненное тело раввина. Пальцы сами нащупали пистолет. Дуглас направился к выходу, надо бы окликнуть, но, когда убиваешь животных, кто соблюдает ритуалы? Хрен с нею, некошерностью…

Он натренированным жестом вскинул пистолет, палец привычно нажал курок. Грохот выстрела показался щелчком. Отдача легко тряхнула кисть, тело Дугласа с расколотым черепом рухнуло на пол.

Стивен вынул из рук старика крохотную книжку и сунул за пазуху. Мозг работает четко, руки не дрожат, а сердце бьется хоть и сильно, но без сбоев. Раз без проклятых евреев не двигаться, если в самом деле нужны, то они будут.

Старые, новые или сверхновые, какая человечеству, на хрен, разница?

И последняя война – не последняя.