По ночным улицам Курт вел машину виртуозно, но все в пределах правил, Стивен несколько раз проверился, но при нынешней технике это вообще-то устаревшая и бесполезная процедура. За ними могут наблюдать, сидя в далеком кабинете, рассматривать то издали, то крупным планом.

Городские кварталы как ножом отрезало, машина выметнулась на простор, по обе стороны замелькали невысокие холмы, дорогу освещают только автомобильные фары.

Стивен взял в руки карабин, это шоссе считалось ранее безопасным, а к тому, что в автомобили время от времени бросают камни, уже привыкли. Привыкли и к гвоздям на дороге, как и к огромным булыжникам за поворотом, поставленным так, чтобы наткнулся, если не сбавишь скорости, а справа – обрыв… Но с недавних пор здесь снова вернулись к более серьезным забавам: коктейлям Молотова, прицельным выстрелам издалека по машинам, затем пошли в ход гранаты и мины, дважды ухитрились установить даже фугасы.

Израильская армия подключилась с опозданием: нечто подобное началось на всех шоссе почти в один и тот же час, что не оставляет сомнений в скоординированности действий всех этих аль-аксов, фатх и хисболлах, а также групп, что возникают чуть ли не ежедневно, потрясают крикливыми лозунгами и оружием, но так же быстро исчезают.

Хуже всего, что шоссе очень часто идет внизу под карнизами обрывов, откуда и камнем можно убить, а уж если засядет человек с винтовкой или автоматом, то остается только гнать на предельной скорости и крутить руль из стороны в сторону, не давая прицелиться. Но шоссе здесь узкое, чуть перекрутил руль и – с обрыва…

– Я все это знаю, – повторял Курт, – шеф, не надо мне говорить, как держаться за баранку…

– Он тоже еврей, – сказал из-за спины Дэн злорадно. – Вот и знает…

– Сам еврей, – обиделся Курт.

– А откуда дорогу знаешь? Память предков, значит…

– Знаю, потому что уже поездил, – ответил Курт с немецкой обстоятельностью, – пока ты местных шлюх снимал. Не понимаю, чем они лучше твоих французских?

– Фламандских, – поправил Дэн.

– Да какая разница! Разве Фламандия – не во Франции?

– Пальцем в небо. Фламандки – толстые и мягкие, к тому же блондинки. А еврейки – темные и жилистые, все худые, как стервы…

– И чем лучше?

– Не лучше, – объяснил Дэн наставительно, – но кто знает, придется еще когда-то пощупать настоящую иудейку?

Они хохотали, веселые и довольные, Стивен стискивал челюсти, заставлял себя думать только о задании. У него всегда все получалось… кроме дел с женщинами. Но должно же когда-то хотя бы просто повезти?

По машине звонко щелкнуло. Стивен подавил импульс моментально ответить очередью в направлении, откуда бросили камень.

– Арабы, – вздохнул Курт.

– Я бы их всех утопил в Средиземном море, – ответил Дэн зло. – Нет, зачем море портить? Всех бы зарыл в их вонючие пески!

– За что? – удивился Курт.

– Да хотя бы за этот же камень!

– Откуда они знают, что в машине те, кто их освободит от еврейского засилья? Они уверены, что здесь одни юды! Ты что, не знаешь, что арабы в Израиле не имеют даже права голоса на выборах?

– Как это? – удивился Дэн. – Ты что-то перегрелся на этом солнце. У них даже свой депутат в кнессете!

Курт покачал головой:

– Я же говорю, поменьше бы по бабам, хоть что-то узнал бы о стране, куда попал. Уже не имеют. Когда Израиль убрал поселенцев из Газы и отгородился железной стеной, арабским боевикам стало почти невозможно проникать в Израиль. И тогда они попытались ускорить дестабилизацию с помощью демографии. Как известно, арабы в Израиле плодятся быстрее, чем евреи. А сейчас, когда другие способы вредить перекрыты, они начали плодиться втрое быстрее. В ответ на это правительство Израиля хоть со скрипом, но приняло закон, что право голоса имеют только чистокровные евреи.