отрепетированно. Он был заранее готов, просчитал ситуацию и собственную реакцию. С легкостью отказался от больших денег. Так бывает лишь в тех случаях, когда цена мала:

человек либо имеет столько же, либо еще больше собирается получить без посредников.

За многие годы Борис впервые встретил человека, который вызвал у него интерес, зацепил за живое. Если он не сломает Скробова через колено, то не будет себя уважать. Пусть живет. Скоро сам приползет, на карачках!

Антон и не подозревал, что обязан жизнью уязвленному самолюбию ББГ.

Затренькал сотовый телефон, номер которого знали только дочь и Алла.

— Папка! — радостно вопила Катя. — Спасибо! Я тебя обожаю! Я так счастлива!

— Ты где? — Борис улыбнулся.

— На конюшне. Тут Салли! Папочка, спасибо!

Борис выкупил любимую лошадь дочери из швейцарского пансиона. За кобылу заломили цену, как за конезавод. Катя скучала по лошадке, Катя получила лошадку. Дочь была единственным человеком, объектом, статьей расходов, на которую Борис не жалел денег и тратил их с размахом. Ему нравилось делать ей сюрпризы. Сейчас лошадь, потом дворец в Подмосковье на день рождения. В следующем году — дворец французский, потом британский, а потом… надо будет еще где-нибудь ей поместье отгрохать.

Катя поделилась своими планами: вымыть Салли, убрать в сеннике и, если тренер разрешит, покататься. Дочь трещала без умолку. Без нескольких дней восемнадцатилетняя девушка, прекрасно образованная, начитанная, спортивная, Катя оставалась, в сущности, ребенком.

— Алла с тобой? — спросил Борис.

— Конечно.

— Ну, играй!

— Папа! Я еще хотела тебя попросить…

— Давай!

— Тут котенок. Вообрази, я сидела на скамеечке, он запрыгнул мне на колени, свернулся калачиком и замурлыкал. Папочка, пожалуйста! Можно мне взять его домой? Алла не против, говорит, что кот проверит нашу квартиру на энергетику.

— Бери, — согласился Борис.

Катя очень любила животных. Но держать их в доме не было возможности. Борис виделся с покойником Харитоном Романовичем и прочими усопшими по вечерам, закрывшись в кабинете. Днем выкроить время на отлучки нереально. И как только к нему являлись мертвецы, животные начинали сходить с ума. Собаки дико выли, коты орали мерзкими голосами, носились по комнате или висли, как летучие мыши, на портьерах. Птички-попугайчики метались в клетках, хлопая крыльями и теряя перья. Даже рыбки в аквариуме начинали бешено кружить и через какое-то время всплывали брюхом кверху. Алла твердила, что в квартире плохая энергетика. Переезжали на новую квартиру, там все повторялось. Катя тащила в дом всякую тварь, которая сходила с ума. Они пять раз сменили жилье, правда каждый раз значительно улучшая его качество.

Он согласился на просьбу дочери, потому что отказать ей в чем-то выше его сил, но уже сожалел о слабости. Сегодня ему обязательно надо встретиться с Харитоном.

Когда Борис пришел домой, под ноги ему бросился здоровый полосатый котяра. Он терся о ноги Бориса, кружил восьмерками и вожделенно урчал.

— Это и есть котенок? Да в нем три нуда веса.

— Правда, хорошенький? — умилялась Катя. — А какой ласковый, видишь? Он всех безумно любит.

— Сомнительное достоинство.

— Для котика? Прелестное! Давай назовем его Тайгер? Он полосатый как тигр.

— Ты ведь уже решила.

— Да. Не обижаешься? Смотри, как он откликается. Тайгер, ко мне, миленький!

Кот послушно подошел, Катя схватила его на руки, стала тискать и целовать. В прихожую вышла Алла:

— Добрый вечер, Борис Борисович! Катя, отпусти кота! Мы еще не проверили его на болезни, и ты вся в кошачьей шерсти. Мы же в театр идем.

— Подумаешь, — беспечно отозвалась Катя, — другое платье надену, а это в химчистку. Ах ты, мой котик! Ах ты, мое золотце! Ты будешь себя хорошо вести, пока я не приду? Ты не будешь плакать? — приговаривала она по дороге в свою комнату.

Дочь и Алла уехали в театр. Борис зашел в кабинет, где уже расположился Харитон Романович. Тот успел произнести:

— Сегодня аудиенции дожидаются…

Раздался грохот, звон бьющегося стекла и дикий кошачий вопль.

Борис вышел из комнаты. Обезумевший кот опрокинул вазу с цветами. Шерсть на Тайгере стояла дыбом, и потому он заметно увеличился в объеме. Кот орал, прыгал по мебели, отталкиваясь сразу четырьмя лапами, совершал перевороты в воздухе, падал, вскакивал и снова носился.

— Ненавижу кошек! — сказал Харитон Романович, вышедший из кабинета вслед за Борей.

— Сгинь! Кто тебе разрешал ходить по квартире?

Борис снял пиджак, набросил его на пролетающего мимо кота, поймал. Куда его теперь?

— В мусоропровод, — подсказал Харитон.

— Заткнись!

— Тогда в стиральную машину, она герметично закрывается.

Этому совету Борис последовал. В большой комнате для хозяйственных нужд, вход в которую был из кухни, он затолкал кота в барабан стиральной машины и захлопнул дверцу. Не сдохнет за пару часов. Борис не видел, как за его спиной Харитон Романович, живодерски усмехаясь, нажал на кнопку центрифуги: «Быстрый отжим».

— Есть проблема, — сообщил Борис, когда они вернулись в кабинет.

— С землеотводом в Питере? Сейчас…

— Нет, с человеком, живым! — подчеркнул Борис. — Он, как я, общается с трупами.

— Не может быть! — всполошился Харитон (но одновременно обрадовался, заметил Боря, старикашка любит щекотание нервов). — Точно знаешь? Не может быть! Хотя… почему?

Харитон Романович ходил по комнате и ломал пальцы. Суставы на них щелкали бы, будь он живой.

— Вот именно! Почему не может быть второго, как я? Третьего, пятого, десятого?

— Не знаю! — истерично и в то же время театрально завопил старикашка. — Я что, Бог? Архангел?

— Так устрой мне встречу с Богом или архангелом!

— Кретин! О чем ты просишь!

— За «кретина» ответишь!

Случалось, и не раз, что Боря бил старикашку. Это было глупо, нелепо, бесполезно. Но давало выход Бориному отчаянию: я урод, с мертвяками разговариваю, без них не могу, и с ними тошно.

— Только не дерись! Не распускай руки! — Харитон Романович забился в кресло и съежился.

Хотя побои не доставляли ему вреда, он боялся их отчаянно. Зато потом долгое время был как шелковый, не ерничал и не обзывал Борю плохими словами.

— Антон Ильич Скробов. Тебе говорит о чем-нибудь это имя?

— Первый раз слышу. А с кем из… из наших он встречался?

— Было дело маньяка сексуального, проводника поездов…Да, да, знаю! До суда не дошло. Милейшего парня в тюрьме зэки порезали. Неужели выходит на контакт?

— Возможно, не он, а жертвы.

— Невинно убиенные — это не по нашей части, другой уровень.

— Ты, значит, не во все вхож?

— Юноша! Вы представляете себе, какое количество народа померло за историю цивилизаций? Миллиарды! Что ж мы, по-вашему, все друг с другом вась-вась? Поди, не горох в банке.

Иными словами, ты мне в этом деле не помощник? А если контингент Скробова окажется более интересным, чем мой? Например, мы займемся инсайдерскими делами? Чистая работа, никакой головной боли с производством, трудовыми коллективами и правительством. Стриги купоны и плюй в потолок. Харитон Романович явно нервничал, тряс коленом, грыз ногти — испугался.