«U-2» вблизи российских границ не было, однако военные и Кремль были весьма встревожены «дружественным облизыванием» российских границ, что напоминало мрачные годы холодной войны.
– Колись, Петро! Как ты будешь действовать? – спросил Первухин.
– Точно так же, – ответил Ваганов, – безбашенно.
Капитан, увидев улыбку на лице громилы, похлопал его по плечу.
– А я подумал, что ты конченый человек.
Три надувные диверсионные лодки шли к кувейтскому берегу на максимальной скорости. Бойцы приникли к овалу бортов, держась за леера и петли. Волна у берега достигала полуметра и с грохотом обрушивалась на плотный песок. Коряги, выброшенные на берег деревья, мелкие кустики – все было в молочно-пенистой отрыжке прибоя.
Лодки причалили к берегу ровно в половине третьего ночи. Командиром первой лодки был старший лейтенант Ваганов, второй и третьей командовали сержанты Блинков и Кокарев. «Котики» взялись за леера и ручки для переноса, протащили средства передвижения по песку и укрыли их за высоченной дюной.
– Разворачивай связь, – распорядился Ваганов, подозвав связиста.
Общение между бойцами поддерживалось рациями с незаменимой возможностью «свободные руки». Пока связист готовил к работе радиостанцию, бойцы заняли оборону на гребне дюны, маскируясь кустами и густыми навалами сухих веток. Рядом с Блинковым оказался, как всегда, его земляк Николай Кокарев. Спецназовцы были одеты в натовскую униформу желто-песочного цвета, вооружены автоматами Калашникова с приборами для бесшумной стрельбы. Но основное отличие от американских коммандос – это отсутствие касок. Головы российских диверсантов «защищали» банданы того же соломенного цвета.
Связист развернул радиостанцию и настроился на волну.
– Охотник, Охотник, ответь Марсу. Марс вызывает Охотника… Не отвечает, – покачал головой связист.
– Долби дальше, – приказал Ваганов.
Он включил фонарик и разложил на колене карту. В который уже раз сморщился: место высадки было оптимально не только для российской диверсионной группы. Эта зона подходила для второго рубежа, на котором американцы окончательно отрежут Охотнику путь к отступлению. Ваганов даже поднял голову, прислушиваясь. Ему показалось, он расслышал шум винтов вертолета. Если связи не будет в ближайшие тридцать-сорок минут, придется разбиваться на две подгруппы. Одна останется здесь, вторая пойдет навстречу Охотнику, а значит, неминуемо выйдет в тыл американским коммандос. «Сколько их там, – вспоминал командир «котиков», – до взвода? Интересно, откуда такие данные и не зря ли платят информатору». Перед мысленным взором лейтенанта встал веселый капитан Смайлик с его шутками- прибаутками. Он проводил диверсантов оригинально: мол, вернетесь, и мы поднимем тост за первого подводника России – Садко!
Ваганов подозвал Блинкова. Полулежа на песчаном гребне, он спросил:
– Что думаешь, сержант?
– Думаю, не все так плохо, – ответил Джеб, стряхивая с куртки высохший песок. – Информация скудная. Мало что понятно. Эвакуационный катер уничтожили – это ясно. Устроили там засаду – тоже. Я насчет поисковых групп сомневаюсь. – Джеб достал свою карту района и показал на ней возможный путь отхода наших спецназовцев. – Чтобы не дать им выйти к морю, американцам нужно блокировать им коридор на выходе. Перекрывать его где-то в середине или на шоссе – значит лишить себя удобного плацдарма на побережье, где маневренности больше. А в песках они рассеют нашу группу. Считай, на каждого нашего спецназовца им потребуется столько сил, сколько на всю группу целиком – но на побережье.
– Согласен с тобой. Выходит, с минуты на минуту здесь появятся «тупые»… Что там со связью? – окликнул старлей связиста.
– Глухо пока.
– Ладно. Ждем еще полчаса. Потом выходим навстречу Охотнику. Может, дальше связь появится.
– Спутник выползет из-за тучи? – подал голос Кокарев.
Ваганов коротко рассмеялся в нос и растянулся на песке.
– Пара минут, – глубоко вздохнул он и закрыл глаза.
Диверсионные лодки свободно брали на борт до восьми человек. Вместе с «охотниками» получалось восемнадцать. Нормально, в очередной раз прикинул командир диверсионной группы. По шесть человек на борту.
Он улыбнулся какому-то воспоминанию и закрыл глаза.
Только сейчас сержант заметил, что даже веки лейтенанта были в гриме. Они были черны, от них шли в разные стороны полосы боевого раскраса.
Маленький отряд с позывным Охотник шел на пределе возможного. Запасы воды находились в их желудках. Усталость проявилась в реальном ощущении лишнего груза за спиной. Он выражался в скупых строках, поступивших на спутниковую радиостанцию в телеграфном режиме:
Командир Охотника майор Олег Кипелов дал команду на короткий привал. Он снял с головы панаму и отер внутренней стороной разгоряченное лицо. Вроде как освежился собственным потом, доведенным до кипения.
Трое бойцов с огромными прямоугольными ранцами расстегивали ремни и сбрасывали с плеч неподъемный груз. Очередники посматривали на него с откровенной боязнью на изможденных лицах.
– Где этот чертов Марс! – Майор почему-то посмотрел на черное небо, утыканное острыми звездами, часто смаргивая от ослепительных мушек в глазах. «Мозги плавятся», – Олег выругался про себя и надел панаму. Чертового Марса не было видно ни на небе, ни на земле. Точнее, на песке, забивающем глаза, уши, глотку.
