же результатом. Однажды он настиг свою жертву в толпе и, когда сделал свое дело, прошел сквозь эту толпу, как горячий нож в масло. Он изучил свою профессию, знал множество факторов, при которых подходил один вариант, но нельзя было применять другой. Он не был артистом, и тот миг, когда он нажимал на спусковой крючок, не становился кульминационным. Для него был важен сам процесс в целом, начиная со звонка заказчика.

Предвосхищая события, Герман подумал, что у него есть два варианта для доклада о выполнении задания: воспользоваться телефоном-автоматом, благо номер Рябова был уже набран, или передать короткое сообщение по своему телефону, который продолжал работать в режиме автодозвона.

Ладно, там видно будет, подумал Герман, поймав на мгновение широко открытые глаза Антона. Мушка «хеклера» точно совпала с переносицей беглеца.

Рябов застыл на месте с телефонной трубкой. Выйти из кратковременного рауша [4] ему помогли две мысли: «у него безвыходное положение» (это про Антона), и «мой дом – моя крепость» (это про себя). Действительно, какого черта он сходит с ума! Просто он устал. И это не Антон Никишин оказывает на него давление, а он сам создает благоприятные условия для психологического прессинга. Он практически открылся, лишил себя защиты, как если бы в сильный мороз разделся догола. Зачем?! Стоит только одеться, и все!

Рябов накинул на плечи воображаемую шубу, быстро приходя в себя. Даже больше: он почувствовал подъем, физический и душевный. И позавидовал спортсменам, принимающим перед соревнованиями допинг: следователю показалось, что именно так они чувствуют себя после использования препарата. Сейчас он был на голову выше себя.

Рябов вспомнил только о допинге, не подумав об адреналине, который он гонял туда-сюда почти сутки.

– Антон Никишин? – спросил он. Голос его прозвучал суховато. – Я слушаю вас… Что же вы молчите?.. Алло?.. Алло?

Рябов дунул в трубку. На линии, по-видимому, были помехи: слышался фон, потрескивание, посторонние шумы.

– Алло!!

Никишин молчал.

«Ну где он, кость поперек горла?!»

– Алло! Вам надлежит срочно прибыть в ближайшее отделение милиции. Это в ваших же интересах.

«Ну где он, черт побери!»

Рябов снова дунул в трубку, ему даже показалось, что он почувствовал сквозняк в ухе.

Если Никишин находится рядом с его домом, то ему уже не уйти: совсем скоро здесь будет группа захвата, да к тому же патрульно-постовая служба оповещена, они тоже на пути в этот район, не говоря уже о местных милиционерах.

Конечно, Герман Розен не стоил целой группы, но и он тоже в пути. Если уже не прибыл.

Рябов вдруг забеспокоился. Если Герман где-то рядом, он может опередить всех. А сейчас, когда все сложилось так удачно, Никишин нужен Рябову живым. Только живым.

– Алло! Антон! Срочно уходи оттуда!

Внезапно трубка издала щелчок, который больно саданул Рябова по сердцу. Несмотря на искажения в крохотном динамике-пищалке, он распознал звук выстрела.

Вот и все…

Рябов продолжал держать трубку. Он догадался, что Розен сделает сообщение именно с телефона- автомата. Следователь со злостью представил себе морщинистое лицо отставного генерала.

«Ну, давай, говори, старый сучок».

– Алло, Михаил Анатольевич, вы слушаете?

Жизнь Антона измерялась мгновениями. Андрей понял это, как только осторожно выглянул за угол дома. В его голове моментально пронеслось: «Герман, по-моему, ложная тревога. Но ты все же покрутись…»

Машину Андрей узнал почти сразу, интуитивно среагировав на цвет. Информация о Германе Розене и подполковнике Рябове прочно сидела в голове Фролова. Сейчас он находился неподалеку от дома следователя, и на «девятку» под «мокрый асфальт» не среагировать никак было нельзя. Номер машины автоматически всплыл в голове: Г-344-ВМ. Точно, это его машина. А вот и…

Андрей готов был увидеть кого угодно, только не благообразного старичка в темно-сером в полоску пиджаке. Может, его отец, подумал он, когда старик довольно бойко обогнал его.

Он еще раз обернулся на машину: никаких сомнений.

Андрей шел медленно, не представляя, зачем он здесь. Хотя если бы он не узнал адреса Рябова, тот же самый вопрос он мог задать себе, находясь возле дома Германа Розена. Он пытался объяснить свои действия и не мог. Что-то подсказывало Андрею, что он просто обязан быть здесь.

Старик завернул за угол.

После того как он обогнал, Андрею пришлось невольно ускорить шаг.

Фролов был в нескольких метрах от угла дома, когда ему показалось, что он слышит чей-то голос. Приближаясь, он продолжал прислушиваться. Да, мужской голос, но слов не разобрать. К тому же в разговоре наступила пауза. По сути дела, сейчас в разговор должен вступить собеседник, не будет же человек разговаривать сам с собой. Хотя… он мог говорить по телефону.

Андрей убедился, что был и прав, и не прав одновременно.

Их было двое. Один, молодой, стоял в телефонной будке, второй, старик из «девятки», находился в трех