К списку кодовых слов четвертого отдела «Красных масс», задействованных на сегодняшний день, с 8.00 было добавлено: Герман Розен. Однако сканирующие устройства, позволяющие вести радиоперехват, не могли среагировать на звонок Рябова. Использовалась обычная телефонная линия. Тем не менее антенна- спрут была готова, она чутко вслушивалась в эфир, фиксируя и запоминая каждое слово, произнесенное на радиоволнах, каждое сообщение, переданное на пейджинг.

И снова Рябов в замешательстве. Снова давно забытое чувство страха. Антон Никишин. Полчаса назад он узнал адрес Рябова: зачем он ему? Подполковник уже думал о том, что у беглеца нет другого выхода, как искать контакта со следствием. Он также понимал, что это равносильно поражению. Этот отрезок на пути беглеца был весьма скользким, хотя именно здесь должны произойти какие-то события, какие-то неординарные действия, в ходе которых Антон выиграет. Должен выиграть.

Итак, парень узнал, кто ведет дело, узнал адрес. Это был рискованный шаг с его стороны, ибо он явно засветился звонками по 02 и своему тренеру. Разумно было бы предположить, что он просто доверился тренеру. С другой стороны, он должен был просчитать все варианты – вплоть до того, что тренер сдаст его. Сразу. Не по прошествии получаса, а сразу. Если исходить из этого, Никишин вряд ли сейчас находится поблизости от дома Рябова. А что, если он просчитал и эти полчаса? А вдруг он в сговоре с тренером?

Рябов скрипнул зубами, проклиная Антона. На память пришел эпизод из фильма «Семнадцать мгновений весны», где Хельмут возле детского приюта открыл огонь по машинам гестапо. Приехавший в приют Мюллер сказал, что трудно понять логику непрофессионала. Ему ответили, что это мог быть хитрый профессионал. Мюллер вскипел: «Хитрый профессионал не поехал бы в приют!» Спустился на несколько ступенек по лестнице и снова крикнул: «Хитрый профессионал не поехал бы в приют!»

Так кто же Никишин – непрофессионал или хитрый профессионал? Если первое, то он наверняка может посетить Рябова на дому, в его собственном приюте. Если последнее…

Подполковник выругался, грязно и громко. В кровати беспокойно заворочался Сашка, Ира спросила из спальни:

– Что случилось?

«За кого он меня держит, – с ненавистью думал Рябов, – за дурака, что ли?! Но я далеко не дурак».

И уже успокаиваясь:

«Впрочем, дурак я или нет, это мое личное дело».

– Миша, что случилось?

– Ничего, спите. – Рябов подошел к двери в спальню и закрыл ее. Вначале он решил не привлекать к этому спецгруппу, так как ни в чем еще не был уверен. К тому же группы захвата уже не раз были задействованы и все без толку. После известия о звонке Никишина Рябов, стесняясь самого себя, робко подумал, что, может быть, рыба попадется при минимуме скопления народа. Этим минимумом был Герман Розен. Он холодный профессионал, ему стоит только указать место и человека.

Сейчас Герман уже на полпути, подполковник, представив себе на миг две фигуры на темной улице – профессионала и непрофессионала (или хитрого профессионала), вдруг снова забеспокоился. Веко стало подергиваться; Михаил Анатольевич понял, что близок к панике. Этот непрофессионал скоро доконает его.

Да, сказал сам себе следователь, снимая трубку, одного Розена мало. И вызвал группу захвата к своему дому.

Живец. Он чувствовал себя живцом, сидя на стуле в середине комнаты, то и дело посматривая на часы. Рябов сам не заметил, что сидит, раскачиваясь всем телом. Он резко остановился, когда его подбородок едва не коснулся колен.

Сглотнув, Рябов покосился на закрытую дверь комнаты.

«Шизануться можно».

Телефонный звонок прогремел в комнате автоматной очередью. Рябов вскочил на ноги, стул упал, громко стукнувшись о пол. С невообразимым чувством («это он») подполковник снял трубку.

– Алло, Ггябов слушает, – произнес он, непроизвольно картавя.

Ему ответил незнакомый голос; абонент, впрочем, тут же представился:

– Михаил Анатольевич, здравствуйте. Это Антон Никишин.

За пару кварталов до кинотеатра «Волга» Германа Розена остановил наряд ГАИ. Розен остался в автомобиле и ждал, когда гаишник подойдет сам. Тот довольно долго стоял на месте, потом все же двинулся к машине.

Постовой шел медленно, вальяжно, неся впереди себя живот беременной женщины, демонстративно поправляя на плече ремень автомата. Видя необычную ситуацию, из машины ГАИ вышел еще один, и тоже наготове.

«Что там за борзота?» – думал инспектор Чубаров, прикидывая, во что обойдется хозяину «девятки» пассивное поведение. Внезапно его лицо приобрело цвет облицовочного кирпича: из «девятки» настойчиво просигналили. Ему просигналили: давай, беременный, поторапливайся.

Чубаров ускорил процесс, проделав оставшийся путь быстрым шагом.

Стекло со стороны водителя было опущено, Чубаров почти засунул в окно голову:

– Документы!

Розен уже держал наготове раскрытое удостоверение.

Чубаров вгляделся в него, потом взял в руки.

– Быстрее, – мягко посоветовал ему Розен. – Быстрее можешь?

Инспектор не ответил. Вернув удостоверение, он нехотя козырнул.