Ты мудр; ты видишь это все ясней'.
И, передумав в тайной глубине,
Бросает то, что замышлял дотоле,
И мысль, меня прельстившую сначала,
Я, поразмыслив, истребил во мне.
Ты дал смутиться духу своему, —
Возвышенная тень мне отвечала. —
Иначе мы отходим от свершений,
Как зверь, когда мерещится ему.
Скажу тебе, как я узнал о том,
Что ты моих достоин сожалений.
Я женщиной был призван столь прекрасной,
Что обязался ей служить во всем.
Ее рассказ струился не спеша,
Как ангельские речи, сладкогласный:
Чья слава целый мир объемлет кругом
И не исчезнет, вечно в нем дыша,
В пустыне горной верный путь обресть
Отчаялся и оттеснен испугом.
Боюсь, не поздно ль я помочь готова,
И бедствия он мог не перенесть.
И всем, чем только можно, пособя,
Спаси его, и я утешусь снова.
Меня сюда из милого мне края24
Свела любовь; я говорю любя.
Пред господом мой голос назовет.
Я начал так, умолкшей отвечая:
Возвышенней, чем всякое творенье,
Вмещаемое в малый небосвод,25
Что я, свершив, заслуги не приму;
Мне нужно лишь узнать твое веленье.
Земного недра, алча вновь подняться
К высокому простору твоему?'
Тебе скажу я, — был ее ответ, —
Зачем сюда не страшно мне спускаться.
Для ближнего таится сокровенный;
Иного, что страшило бы, и нет.
Что вашей мукой я не смущена
И в это пламя нисхожу нетленной.
Скорбя о том, кто страждет так сурово,
Судью27 склонила к милости она.
И молвила: — Твой верный — в путах зла,
Пошли ему пособника благого. —
Ко мне, сидевшей с древнею Рахилью,
Сказать: — Господня чистая хвала,
Того, который из любви к тебе
Возвысился над повседневной былью.
Не видишь, как поток, грознее моря,
Уносит изнемогшего в борьбе? —