Она бежит к ним, если ей препон
Не создают ни вождь, ни обузданье.
На то и нужен царь, чей взор открыто
Хоть к башне Града755 был бы устремлен.
Никто;756 ваш пастырь жвачку хоть жует,
Но не раздвоены его копыта;757
К благам, будящим в ней самой влеченье,
Ест, что и он, и лучшего не ждет.
Виной тому, что мир такой плохой,
А не природы вашей извращенье.
Имел два солнца,758 так что видно было,
Где божий путь лежит и где мирской.
Меч слился с посохом,760 и вышло так,
Что это их, конечно, развратило
Взгляни на колос, чтоб не сомневаться;
По семени распознается злак.
Привыкли честь и мужество цвести;
В дни Федерика стал уклад ломаться;762
Для тех, кто раньше к людям честной жизни
Стыдился бы и близко подойти.
Три старика, которые досель
Томятся жаждой по иной отчизне:763
«Простой ломбардец», милый и французу;
Куррадо да Палаццо.764 Неужель
Мирских забот, под бременем двух дел
Упала в грязь, на срам себе и грузу?'
Сказал я. — Вижу, почему левиты765
Не получили ничего в удел.
Который в диком веке, ты сказал,
Остался миру как пример забытый?'
Ужели ты, в Тоскане обитая,
Про доброго Герардо не слыхал?
Родная дочь, снабдит его другим.
Храни вас бог! А я дошел до края.
Там ангел ждет, — и надо, чтоб от света
Я отошел, покуда я незрим'.
ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ
Бродил в тумане, глядя, словно крот,
Которому плева глаза застлала,
Редеть густой и влажный пар, — как хило
Шар солнца сквозь него сиянье льет;
Когда я вновь его увидел там,
К закату нисходившее светило.
Учителя, я шел редевшей тучей
К уже умершим под горой лучам.
Подчас таков, что, кто им увлечен,
Не слышит рядом сотни труб гремучей,