поджаривать на медленном огне – она бы и не заметила.
– А он умеет медитировать.
– Ну?!!
– И я умею, и ты, только неглубоко. С тобой разве не бывало – сидишь на уроке, ни с кем не болтаешь и вроде слушаешь. Потом училка тебе: «Голенищева! О чем я рассказываю?», а ты понятия не имеешь. Задумалась.
– Сколько раз бывало! – согласилась Кусачая княжна. – Только я не знала, что медитирую.
– Это еще не совсем медитация. Настоящей медитации всю жизнь учатся. Зато кто научился, тому больше ничего не надо. Они лежат, как бревна, эти монахи. Какой-нибудь уже десять лет не ел и не пил. На нем и одежда сгнила! – Блинков-младший уже не различал, что рассказывает со слов папы, а что выдумывает на ходу. Его самого потрясла эта идея. – А он лежит и не стареет, и плевать ему на всех террористов и даже на компьютер. Потому что его дух витает в Астрале и может видеть любое место на Земле и разговаривать со всеми, кто жил раньше, и даже с теми, кто еще не успел родиться!
Блинков-младший замолчал. И все молчали. На коленях у Кусачей княжны завозился Бантик. Он обсох и просился на пол.
– В недоступных горах Тибета! – выдохнула Лялька. – Везет же тебе, Блинок! А твой папа там не останется насовсем? Медитировать?
– Нет. Во-первых, он любит нас с мамой, а во-вторых пока что не умеет выходить в Астрал. Он просто медитирует, а это не так интересно, – авторитетно сообщил Блинков-младший.
– А что такое Астрал?
– Что-то связанное со звездами. Американские астронавты знаешь, как переводятся? «Звездоплаватели».
– Его дух витает в Астрале и может видеть любое место на Земле и разговаривать со всеми, кто жил раньше, и даже с теми, кто еще не успел родиться, – Лялька зажмурилась, как будто ела что-то непередаваемо сладкое. Блинков-младший с удивлением отметил, что Кусачая княжна повторяет его слово в слово. Он сам уже не смог бы повторить все так же точно, как она. – А у меня никакого Астрала, Блинок. Три раза была в Турции, а что я там видела? Туда с долларами на пузе, а обратно с кожанками на тележке.
И Лялька добавила безмятежным тоном:
– Ничего интересного в жизни. Только и развлечений, что Юрку украли.
– Тебе его не жалко? – удивилась Ирка.
– Да мне жалко тех, кто его украл! Вы ж его знаете.
Кусачая княжна просидела с ними до вечера. Она рассказывала о своей скучной коммерческой жизни и время от времени вздыхала, бросая на Блинкова-младшего зачарованные взгляды. Митек понял, что Лялька в него влюбляется. Похоже, он казался ей героем из-за папиного путешествия на Тибет (которое было на самом деле, только еще до Митькиного рождения).
Между прочим княжна сообщила:
– Как Юрка пропал, у нас продавцы начали разбегаться. Думают, раз был наезд, то и дальше пойдет по полной программе: или обнесут, или подожгут. А кому охота за чужой товар отвечать?… Завтра после школы сама сяду в киоск торговать.
– Не боишься? – удивилась Ирка.
– А чего боятся? Это кто не знает, боится. Допустим, подходит ко мне «бык». Плечищи во, головка во. – Плечищи Лялька показала раздвинутыми руками, а головку – на кончике пальца. – «Ну что, красавица, будем крышу ставить?». И так ненароком скидывает с прилавка что-нибудь рублей на пятьдесят. А я сразу перевожу стрелку: «Спасибо, – говорю, – у нас есть один «кровельщик», Паштетом зовут. Знаете такого?». Он бледнеет и начинает трястись. А я выбиваю ему чек и говорю: «С вас полсотни, можете добавить мне на жвачку».
– А если он скажет «не знаю»? – спросила Ирка.
– Тогда оставлю ему телефон Паштета.
– У вас есть телефон преступника?
– На стенке написан, фломастером… Рэкет – это охрана, ни больше ни меньше. Только никто не платит государству налогов, и разбираются они с другими уголовниками покруче, чем любая охрана.
Лялька не видела в такой «охране» ничего особенного. Рэкетиры дарили ей шоколадки, которые у нее же и покупали. А когда Ирка напомнила Кусачей княжне, что ведь и ее могут украсть, как брата, она невозмутимо парировала:
– Зачем им двое? Юрку-то уже украли. И у меня Бантик. – Она чмокнула своего питбуля в мокрый нос. – Кому охота от укусов лечиться? Сорок уколов в живот от бешенства, да еще от столбняка не помню сколько.
Бантик в подтверждение своих бойцовских качеств улыбался во всю крокодилью пасть.
Блинков-младший лишний раз убедился, что если человек добрый, то для него все добрые. Если верить Ляльке, то рэкетиры – милые домашние люди, шоколадки дарят и уколов боятся.
Но ее брата они похитили. Пускай это сделал и не княжеский «кровельщик» Паштет, а другая шайка – неважно. Все они одинаковые.
Если Князь знает их в лицо (а он, скорее всего, знает), эти милые-домашние могут и убить его, чтобы похищенный не выдал их милиции.
– Приходите ко мне в киоск, – вдруг предложила Кусачая княжна. – Только по одному, а то втроем тесно будет. Видик посмотрим, жвачки пожуем. Самый кайф – жевать за раз десять пластинок разных сортов. Больше у меня в рот не влезает.
– Я не смогу, – отклонил это лестное предложение Блинков-младший. – Как я уйду, если вечером Иван Сергеевич будет дома? И потом, я же скрываюсь.
– Кто тебя узнает в темноте? Ночью все кошки серы, – философски заметила Кусачая княжна. – Дядя Ваня – это, конечно, серьезнее… – Для Ляльки все старшие были «дядями» и «тетями». – Как хочешь, Блинок, мое дело предложить. Может, он задержится на работе, или мало ли чего еще.
Княжну выпроводили, когда уже начало смеркаться. Через полчаса приехал со службы Иван Сергеевич, и его, понятно, стали расспрашивать, как продвигается следствие по делу Князя. Полковник ничего не скрывал. Потому что скрывать ему было нечего.
– Никак, – ответил он. – Пока что мы послали налогового инспектора на фирму, которую подозревает старший князь.
– На фирму? – удивилась Ирка. – А я думала, его уголовники похитили.
– Похоже, что эта фирма открыта на деньги уголовников, – сказал Иван Сергеевич и начал объяснять: – Допустим, есть преступная группа рэкетиров. Приходят они к старшему князю, к другому коммерсанту и навязчиво предлагают «охрану»: плати, а то сожжем твою палатку. Коммерсант пугается и начинает платить.
– А почему он в милицию не жалуется?
– Жалуются, и часто. Но только не те, у кого рыльце в пушку. Как он пойдет жаловаться, если сам боится милиции? Вот старший князь не платил налоги и боялся пожаловаться. А потом прибежал: «Иван Сергеевич, у меня сына украли!». Теперь он и налоги заплатит, и штраф. И то, что заплатил своему Паштету, конечно, не вернет.
– Тупой, – свысока заметила Ирка. – Он, что ли, не соображал, что так и должно было кончиться? О чем он думал?
– Наверное, о том же, о чем и ты, когда прятала от меня дневник с тройкой, – предположил Иван Сергеевич, и все засмеялись.
– Вы начали про фирму, открытую на деньги преступников, – напомнил Блинков-младший.
Но Иван Сергеевич уже встал.
– Потом дорасскажу. Если коротко – у рэкетиров скапливаются незаконные деньги. Их называют «черным налом». Денег много, а потратить их на что-нибудь серьезное преступник не может. Он считается
