забывал. Итак, в пакете должны были лежать копии запросов прокуратуры и ответы с мест.

– Что и требовалось доказать... – пробурчал он себе под нос, разглядывая бумаги.

В одной из бумаг сообщалось о возбужденном военной прокуратурой деле о хищении из индивидуальных комплектов промедола и пропаже со складов части галоперидола, а также большой партии перевязочных материалов. Имелась также справка об исчезновении в районе боевых действий «уазика» медсанбата с партией скополамина. Что такое скополамин, Гордеев не знал. Порылся в записной книжке и извлек телефон давнего знакомого, сотрудника военной прокуратуры. К счастью, тот оказался на месте. Они для приличия поболтали о том о сем. Наконец приятель не выдержал.

– Ладно, хмырь, выкладывай. Хватит о здоровье моей тещи. Я же знаю: просто так ты не позвонишь, – предложил начать первым приятель.

– Видишь, какая штука. У меня сильные подозрения, что мой новый подзащитный не так виновен, как чувствует себя этаким праведным страдальцем за грехи человечества.

– Что, «паровозом» решил стать?

– Ну да... Причем не выборочно, а вообще... применительно ко всему, что бы ни предъявили. Меня это настораживает. Что такое промедол, я знаю. А вот скополамин?

– Могу тебе сказать, что нам с некоторых пор запретили им пользоваться. Сам понимаешь – мировое сообщество. Американцы в одностороннем порядке объявили, что не будут использовать его в своей работе.

– Какие американцы? – остолбенел Гордеев. – При чем тут американцы?

– А при том, что скополамин используется при допросах как средство развязывания языка. Ты видик-то смотришь или как бумажная крыса только в делах роешься? Вводится внутривенно, и человек балдеет. Весел становится. Испытывает сильнейшее желание поделиться самым сокровенным. От передозировки можно «вечный кайф» схватить. Короче, синтетический наркотик. Масса побочных эффектов. Не всегда предсказуем. Если сильно попросишь, достану пару ампул. Но ты должен обещать, что возьмешь меня на рыбалку. Я катушку зашибись купил. Один подшипник, на три «червяка». Чего молчишь? Эй!.. Умер, что ли?

– Ты же там был? Ничего не слышал о хищении с воинских складов индивидуальных пакетов? Перевязочные материалы, галоперидол...

– Было дело. Сначала этим занималась военная прокуратура округа, потом передали в Москву нам, а от нас забрали в контрразведку, и больше я про это слышать не хочу. Грязная история. Газетчики тогда что-то пронюхали, но им быстро подкинули лажу. Они ее опубликовали, а потом ходили с красными ушами. Естественно, потом к этому делу прикасаться боялись. Так когда на рыбалку собираться?

По мере получения информации Юрий быстро записывал ее на обороте запроса. Когда не хватило места, взял следующий листок, и тут его взгляд уперся в фамилию. Всего-то один раз и упоминал документ этого человека: Бирюков Э. В. – военный прокурор округа.

– Ты чего молчишь? – заволновался приятель на том конце провода.

– Подожди секундочку...

Гордеев отложил трубку и принялся лихорадочно листать бумаги. В третьем листе обнаружил эту фамилию еще раз. Теперь в связи с исчезновением «уазика». Интересная капуста получается, подумал он.

– Слушай, а прокурор округа случайно не Эльдар Васильевич?

– Не помню. Знаю, что уволился по медицине вчистую. Тип скользкий. Сам понимаешь, трясти нам его не дали. А что? Всплыл? Учти, у него и тогда были высокие покровители из Администрации. Подводку к нему делали, но безрезультатно. В рамках закона – чист, аки Агнец Божий... Ну так что с рыбалкой?

– Костя, сходи в гастроном и купи себе горбушу слабого посола... Ну хочешь, я схожу...

– Вона как ты заговорил. Информацию выдоил, и все? Я вот пойду и выпишу на тебя бумажку, а потом арестую и вывезу в Шатуру на место преступления. Подходит? Заодно и порыбачим.

– Ладно. Твоя взяла. Недельки через две и рванем. Целуй Милку за меня.

– Да я уж два года как развелся, бестолочь. Целуй ее сам, если надобность есть. Анекдот хочешь? Родители дочку к бабке с дедом отправили, а дочка слепая. Подают ей завтрак, она в тарелке пощупала и говорит: сколько же вы тогда себе наклали? В обед опять щупает: сколько же вы тогда себе наклали? Пошли к психиатру. Тот посоветовал наварить ей целый таз пельменей, может, родители недокармливали, таз ее наверняка удовлетворит, и стресс сам собой пройдет. Наварили. Намаслили. Банку сметаны туда. Она пощупала и говорит...

– Сколько же тогда вы себе наклали...

– Откуда ты знаешь?

– Про твой анекдот быль есть. Нашли археологи пирамиду неразграбленную. Там мумия. У мумии пальцы сжаты. Разжали. Мажду пальцев маленький папирус. Расшифровали. А там твой анекдот записан. Ладно. Рыбалка за мной. Пока.

Повесив трубку, Гордеев разложил бумаги по порядку на столе, взял карандаш и бумагу. Нарисовал большой кружок и стрелки. На концах стрелок написал имена убитых. Связей между ними никаких. Поставил знаки вопроса. Подумал и подписал под Бирюковым – «КАВКАЗ». Под Игнатьевым появилось то же слово. Сбоку присобачил графу – ОРУДИЕ УБИЙСТВА. Во всех случаях наличествовали резано-колотые раны. Причем в двух – практически отделение головы от тела. Не наблюдалось никакой связи в датах. Ни праздники, ни полная луна. Он сверился с перекидным календарем. Только ларечника убили в полнолуние. Если направить его на психическую экспертизу в Сербского? Ну и что это даст? Безусловно, парень находится в подавленном состоянии. А что, если прогнать его на детекторе лжи?

Гордеев понимал, что это не его дело, что это может быть выгодно только обвинительному уклону следствия, но настолько был уверен в невиновности Игнатьева, что мысль эта его сильно заинтриговала.

Он снова набрал приятеля:

– Это опять я...

– Решил-таки с рыбалкой? – воодушевился тот.

– Решил. Точно через две недели. Но ты должен мне помочь. Я хочу прогнать парня через вашу электронику. Поможешь?

– А парень согласен? Меня по головке не погладят.

– Я постараюсь его убедить. В крайнем случае заведу. Скажу, что ему ни в жизнь не обмануть машину. Меня – да. Машину – нет. У него гонора хоть отбавляй. На этом и купится.

– Дурак, сам дурак, от такого слышу... Так, что ли?

– Выходит, так...

– С тебя коньяк. Это ребята из технического обеспечения. Они «Аист» молдавский обожают.

– А может он действительно надуть машину?

– Теоретически – да, практически – нет. То есть, если человек эмоционально неустойчив, если у него с психикой напряг, он может так во что-то уверовать, практически пережить вымышленную жизнь, что ни скачков сердечных, ни сбивки дыхания, ни потливости, ни аритмии – ничего не будет. Но это теоретически. Говорят, у больших актеров, когда в роль входят, даже биоритмы меняются. Играешь, скажем, больного подагрой, у самого ноги начинают не гнуться... Когда надо-то?..

– Еще вчера.

– Звони завтра. Я переговорю.

На том расстались. Гордеев позвонил Антоненко. Выслушал от него втык, поведал о своем открытии в документах, чем сильно озадачил следователя. Попросил, чтобы тот снова сделал запросы об убитых. Где, когда и в какое время проходили воинскую службу. Убить физрука было делом крайне опасным. Кроме того что тот преподавал физкультуру и тискал школьниц, он еще вел факультатив «Искусство рукопашного боя», а это что-то да значило. Во всяком случае, надо было ухитриться отмахнуть такому голову. Потом сообщил о своем желании провести Игнатьева через детектор.

– Это ты хочешь?

– Я.

– Слушай, Юрка, кончай пороть. Где ты его достанешь и позволит ли он...

Тогда Гордеев рассказал ему свой план.