Получилось! Моя спутница наконец позволила себе улыбнуться. Люблю, когда мои старания приносят результат. Правда, через пару секунд она вновь опустила углы губ.
– Смешно, – вздохнула она.
3
Аслан всю дорогу проспал, как говорится, без задних ног, впервые отсыпаясь в полной безопасности, впервые за несколько последних безумных лет.
Проснулся только за два часа до Москвы.
Умылся, сдал постель, скатал матрас, забросил его на третью полку. И, помаявшись в тесном вагоне, вышел, чтоб не мешать людям собираться, и встал в тамбуре у окна. Какой-то угрюмый мужик у противоположного окна с остервенением курил одну за другой едкие папиросы.
– Едешь в Москву бомбы подкладывать? – скривился он в сторону Аслана.
– К жене возвращаюсь, – спокойно соврал Аслан.
– Успел свою переправить в мирное место? – не унимался угрюмый мужик. – А я нет! У меня всех ваши зарезали! И даже старуху!
Аслан молча повернулся и через переход прошел в другой вагон.
Ни капли обиды или раздражения он не испытывал к тому задиристому мужику. Жизнь приучила Аслана относиться к подобным провокациям как к самому обыкновенному, обычному. Как к ветру, например, или как к дождю. Дует, каплет – отойди в сторонку. О настоящей боли, о действительных утратах так не говорят. А может, не врет?.. Кто его знает... Тем и успокоит истерзанную душу.
С приближением к столице на сердце становилось все тревожнее и тревожнее. В мрачных казематах Чернокозова встреча с любимой представлялась праздником на облаках в море цветов! А наяву... Денег не хватит даже на один цветочек. Да и захочет ли она увидеться? Покажет ли сына? Вероятнее всего – нет. Не станет разрушать настоящую, налаженную жизнь ради каких-то туманных воспоминаний.
Да и что у них было? Полгода детских ухаживаний? А после его отъезда – она в полном одиночестве... Стыд перед знакомыми, укоры родителей. От Аслана она не видела ничего хорошего за все эти годы, только редкие и короткие разговоры по телефону.
Насчет жены Аслан действительно соврал случайному попутчику. Но не на все сто процентов. В Москве у него был сын! И любимая женщина, которая родила ему этого сына. К ним он и ехал. Хотя и была эта любимая в настоящее время женой совершенно другого человека. Ответственного работника Министерства внутренних дел...
В купейном вагоне, куда прошел Аслан, можно было только встать около окна в коридоре. За его спиной суетились пассажиры, стараясь успеть воспользоваться туалетом до прибытия поезда в карантинную зону. А перед глазами за окнами в вечерних сумерках улетали в бездонное прошлое пригородные платформы, березовые рощи, дачные поселки и краснокирпичные коттеджные городки за высокими бетонными заборами. Многоэтажные дома подмосковных городков, переезды с иностранными машинами, поля, заводы, реки и мосты... Золотом сверкали кресты далеких церквей.
На вокзале стремительная толпа подхватила Аслана – он не успел и сообразить-то, куда ему нужно пробираться!
– Гражданин! – остановил его милицейский патруль. – Предъявите документы!
Такой строгости Аслан никак не ожидал. Его бесцеремонно и дотошно расспросили, кто он, куда направляется, зачем, на какое время? Перечитали все бумажки и документы. Разве только на зуб не попробовали. И не нашли, к чему придраться. С явным сожалением, будто упустили какое-то удовольствие, вернули документы:
– Ну гляди, не забудь зарегистрироваться! А то... Сам понимаешь. У нас тут много ваших... С терактами!
Аслан сдержался, не ответил. Молча взял документы, проверил, все ли вернули...
Чтобы позвонить, пришлось просто за бешеные деньги покупать телефонную карточку! А он и не знал, что здесь теперь таксофоны. Пришлось отдать последнее.
Кое-как разобрался в хитроумной инструкции, набрал номер. На другом конце провода тут же взяли трубку:
– Слушаю вас!
– Простите, – закашлялся Аслан, – это Елена Николаевна?
– Да. А это кто?
– Аслан.
– Да? – Елена растерялась и замолчала, видимо, не поверила собственным ушам. – А ты откуда звонишь?
– Я в Москве! Очень хочу тебя увидеть. Я тебе все расскажу!
– Асланушка, я же говорила тебе, что я не могу больше! Не могу! Столько лет прошло! Зачем? Зачем ты хочешь опять мучить меня?
– Я очень люблю тебя! И нашего сына!
– У меня своя семья... У меня нормальный муж... А... Где же ты был все это время?
– Позавчера меня освободили из концлагеря.
– Из концлагеря? Освободили... Ты говоришь правду?
– Леночка, ты забыла меня? Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
– Замолчи! Я не могу тебя слушать!
– Почему?
– У меня сейчас сердце разорвется.
В трубке было слышно, как она тяжело дышит.
– Я сейчас приеду. Давай адрес! – Аслан от волнения никак не мог найти в карманах ни ручку, ни карандаш. Которых в общем-то там и не было.
– Через полчаса приедет мой муж. Сегодня у нас... не получится встретиться. Давай встретимся завтра?
– Хорошо, – только и успел вымолвить Аслан: она моментально бросила трубку.
Честно говоря, Аслан надеялся на чудо, виделись ему облака и цветы, а на самом деле представлял себе встречу несколько иначе. Могло быть по-разному. Больше всего было шансов на совершенно трагический вариант. Если бы она не стала разговаривать и сразу же бросила трубку. Но этого не случилось. Уже хорошо. Но! Даже лучше! Намного! Она же сама назначила встречу! Осталось только ночь продержаться...
– Вот и хорошо, вот и хорошо, – на разные лады, как заклинание, повторял Аслан, потирая дрожащие руки, – она не отказала. Она встретится со мной. Я все объясню, все расскажу. Она поймет. Главное, чтобы сын был здоров! И все у нас будет хорошо.
Вариантов ночлега не было – он решил перекантоваться на вокзале. Но оказалось, что и тут царят новые порядки – его попросту не пустили в зал ожидания, где есть скамейки. Вход только по билетам или за деньги. Ни того, ни другого у Аслана не было. И он отправился, как беспечный денди, гулять по ночной столице!
Он еще не знал, что всякое «лицо кавказской национальности», бесцельно и бесприютно бродящее по ночной Москве, кажется зловеще подозрительным и тем самым подвергает себя значительному риску – просто нагло провоцирует бдительную столичную милицию!
4
Юле Долговязовой было не до смеха. Слишком уж все не ладилось у нее в последнее время. Особенно сегодня. Все-таки риэлторская деятельность была явно не для нее...
В детстве она мечтала стать актрисой. Нет, даже не мечтала – она твердо знала, что другого пути в этой жизни для нее не существует. Она просто бредила театром. С девяти лет она занималась в школьном драмкружке, а с одиннадцати стала постоянной и незаменимой Снегурочкой на всех новогодних елках.
Когда она выходила на сцену, куда-то исчезала вся ее неловкость, застенчивость, она забывала про свой слишком уж высокий рост, к которому так подходила ее длинная фамилия. Она просто забывала о той колючей девочке, которая жила в ней в обычной жизни, у которой были разные и какие-то совсем глупые неприятности и проблемы – с мамой, с одноклассниками, с учителями. Как только на нее направляли свет вечно ломающегося школьного юпитера, как только она чувствовала чье-то внимание из зрительного зала –
