Донской рассмеялся и тут же пояснил:

– У вас хорошо получилось! Знаете, как спросили попа: «Что будете пить, батюшка? Квас или пиво?» Отвечает: «И водку тоже!» О'кей! Сейчас подадут. Милости прошу к столу...

После того как выпили и закусили в связи с благополучным прибытием в Америку, Наум Яковлевич посмотрел, сощурившись, на Кротова:

– Н-ну-с, чем-таки обязан?

– Лично мне, Наум Яковлевич, вы ничем не обязаны.

– Одну минуту. Если я что-то говорю, значит, всегда отвечаю за свои слова. Думаю, вы не имеете секретов от вашего младшего товарища, который, как я понял, является в некотором отношении вашим же начальником? К тому же фамилия Дениса Андреевича, с вашего позволения, очень мне напоминает хорошо известное лицо, которое носит погоны генерала милиции и возглавляет, как говорили когда-то, наш доблестный МУР. Не так?

– Именно так, – ответил за Дениса Кротов.

– Тогда я вас внимательно слушаю.

– Разрешите мне, Алексей Петрович? – Денис дождался утвердительного кивка Кротова и продолжил: – Вы, вероятно слышали об убийстве в московском «Метрополе» мистера Левона Аракеляна?

– Об этом знает любой, кто смотрит телевизор или читает газеты. А телевизор, к вашему сведению, молодой человек, в Штатах смотрят все! От мала до велика.

– Прекрасно. Так вот, в настоящий момент Генеральная прокуратура ведет расследование этого преступления, совершенного, кстати, с изощренной восточной жестокостью. Жертве отрезали голову.

– Да-да, это ужасно!

– Вам и это известно?

Донской пожал плечами, словно отвечая: мол, что поделаешь, такая жизнь...

– Тогда я понимаю, почему Алексей Петрович решил первым делом обратиться именно к вам, – улыбнулся Денис. – Он ничего не делает случайно.

– Приятно слышать... – Наум Яковлевич изобразил на лице многовековую иудейскую мудрость, разбавленную изрядной долей скепсиса, закурил «беломорину», предварительно постучав мундштуком о ноготь большого пальца, и заговорил размеренно, делая большие паузы между фразами. – Вы хотите сказать, что прилетели сюда, будучи абсолютно уверенными, что убийцы находятся именно в Штатах... – Он не спрашивал, он утверждал. – Да, действительно, господин Кротов ничего не делает, не обдумав предварительно во всех деталях своих решений... А поскольку я, пожилой человек, кое-чем обязан господину Кротову, я таки постараюсь помочь в вашем весьма нелегком деле... Теперь о жертве. Да, и мне тоже известно о том, что господин шейх приговорил братьев Аракелянов, причем по мусульманскому обычаю... Нет, конечно, для господина шейха потеря каких-нибудь двух-трех миллионов ущерб мелкий. Я полагаю, что именно столько и стоит на мировом рынке золотая диадема с рубином и брильянтами работы мастера Титова. Вы согласны, господа?

– Она бесценна, – тактично поправил Донского Денис.

– Не спорю. Как произведение искусства! – согласился Наум Яковлевич. – Но об этом пусть заботятся искусствоведы. И шейх, я так думаю, не обратил бы и внимания на потерянные миллионы, если бы ему не было нанесено глубокое оскорбление. Ведь он приобретал подлинник! А ему всучили копию! Отсюда и естественная реакция обманутого восточного, как вы заметили, человека... Повторяю, это я так думаю. Но у вас для вывода о том, что убийцами являются действительно люди шейха, должны быть веские доказательства. В России, извините, как это мне ни прискорбно говорить, убивают ежедневно и много. И головы тоже отрезают. И наверно, не только чеченцы...

Денис искоса посмотрел на Кротова, и тот почти незаметно кивнул ему. Тогда Грязнов достал из своего кейса шкатулку и протянул ее Донскому.

Наум Яковлевич почтительно взял ее, прикинул вес на ладони и спросил:

– Я могу открыть?

– Разумеется.

– Отличная работа, – с уважением констатировал он, внимательно разглядывая диадему. – Жорж Аракелян недаром назван великим умельцем! Смастерить такое чудо, да еще за короткий срок, не смог бы даже мастер Титов... – Донской взглянул на своих собеседников, как-то странно хмыкнул и аккуратно положил диадему обратно в шкатулку. – Впрочем, мои предположения в данном случае никакой роли не играют... Какая разница, кто ее делал, эту копию? Сам Жорж или она уже давно хранилась в тайном сейфе Гохрана... Мне говорили, что даже в итальянских музеях нередко экспонируют копии. И ничего! Людишки ходят... любуются... Но вернемся к смыслу вашей командировки, господа. Здесь у меня имеются сомнения. Ну то, что боевики шейха действительно зарезали Левона, скорее всего, бесспорно. Вероятно, шейх сам и приказал после совершения казни оставить предмет обмана на трупе. Что и было сделано. А вот находятся ли исполнители в Штатах, это вопрос. Теперь посмотрим с другой стороны. Если вы прилетели сюда, чтобы охотиться на боевиков, так я сильно извиняюсь. Связываться с людьми шейха мне совсем не с руки. Но может быть, у вас другая задача? А что, если вы прибыли, чтобы задержать Валерия Комара и Жоржа Аракеляна? И при благоприятных обстоятельствах попробовать вернуть в Гохран подлинную диадему графа Демидова? А заодно и деньги, которые эти предприимчивые молодые люди, может, еще не успели растратить? Тогда здесь можно подумать... Скажите, или я ошибаюсь? В этом случае выпьем на посошок и тихо себе разойдемся, а?

– Вы таки не ошибаетесь, – улыбнулся Кротов.

– Я к тому, что Комара разыскивает Интерпол совместно с ФСБ. А вы что же, сомневаетесь в положительном результате?

– Скажем так, – заметил Денис, – у нас имеются причины для сомнений. Кроме того, у тех, кто ищет... У некоторых из них могут быть цели, которые нас совсем на устраивают.

– Ну хорошо. Если вы имеете в виду ФСБ, то я вас понимаю. А как же Интерпол?

– У него было достаточно времени, чтобы задержать Комара, – сказал Кротов.

– Ах, вы, наверное, имеете в виду Бельгию, где Комар был задержан и даже некоторое время пребывал в уютной камере со всеми удобствами?

– В Бельгии. В Антверпене, на алмазной улице Ховеньерс.

– Я не в курсе подробностей и поэтому послушал бы вас, Алексей Петрович, с большим удовольствием, – сказал Донской.

– Задержали и привезли в участок. Оказалось, что Комар проживал по поддельному греческому паспорту. После первых же допросов бельгийские следственные органы пришли к выводу, что Комар может быть виновен в инкриминируемых ему преступлениях, и были бы готовы выдать его России. Но между Россией и Бельгией нет соответствующего договора. Началась юридическая и дипломатическая тягомотина между правоохранителями обеих стран. А адвокаты Комара тем временем тоже не дремали. Одним словом, Комар в результате оказался на свободе под залог в три миллиона бельгийских франков.

– И улетел, сверкнув крылышками? – улыбнулся Донской.

– Вот именно. Позднее след его обозначился в Испании, в Израиле, во Франции. И с концами. Арестовать не смогли.

– Все они – деньги-денежки! – сочувственно покачал блестящей лысиной брайтонский философ. – Не сумели арестовать? Это значит, хорошо погрели руки бельгийские судьи и адвокаты...

– Может быть, действительно плохо старались.

– А теперь настал ваш черед стараться, – заметил Донской. – Ну что ж, спасибо за доверие к старику... Я уже говорил: чем смогу – помогу.

– Если вы, Наум Яковлевич, захотите постараться, – словно бы напомнил о чем-то Кротов, – то сможете очень многое.

Денис понял, что настала пора прощаться. Убрал в кейс шкатулку с диадемой, улыбнулся Донскому.

– Можно последний вопрос?

– Я вас внимательно слушаю, молодой человек.

– Меня очень удивило, когда вы сказали: «Наш доблестный МУР». Почему?

Донской помолчал, двигая губами, будто в немом монологе.

– А вы знаете, я так вам скажу. Я заметил, что в последние годы многие в России стали говорить «в этой