Это так потрясло Турецкого, что он даже забыл, о чем хотел сказать и чем возразить. Но быстро пришел в себя.

— Ну что вы, Станислав Никифорович, право, какие мелочи! Да мы с вами на пару обойдемся и без ответственных работников. Я просто не сомневаюсь, что вы и сами сможете мне дать любую информацию. А ваша секретарша еще здесь, — таинственно понизив голос, добавил он, — потому что я чувствую, что она подслушивает под дверью наш с вами разговор. Но она, вероятно, не очень хороший работник, не так ли?

Директор потупил очи, слегка зарделся и, оставив в покое указательный палец правой руки, нажал им кнопку вызова секретарши.

Дверь распахнулась тут же, и секретарша, в узкой и короткой юбчонке, обтягивающей ее худые, кавалерийской формы ноги, гордо прошествовала к столу шефа. Остановилась, упершись лобком в угол стола.

Саша усмехнулся. Недавно один его приятель про такую же вот дамочку в шутку заметил: «Ах, это та, что носит короткую юбку без всяких к тому оснований!»

Интересно стояла секретарша. Но еще интереснее сообщила о себе:

— Между прочим, мой рабочий день закончен, Станислав Никифорович.

Турецкий хмыкнул достаточно громко, чтобы быстрее вызвать ответную реакцию директора.

— Да что вы говорите? — искренне удивился тот. — Ах, ну да, конечно, ведь я же сам вас отпустил, как же, помню, помню… — И, обернувшись к посетителю, добавил: — А я вот такой… Совсем, знаете ли, не замечаю времени. Другие времена, Александр Борисович, другая и ответственность… Однако, да, Мариночка, а где у нас с вами документы, так сказать, на прокат э-э… автомобилей?

Мариночка подошла к одному из стенных шкафов, открыла его и с грохотом выдвинула нижний ящик.

— Спасибо, Мариночка, а что ж вы сидите тут? Можете идти домой.

Мариночка кинула на Волкова такой взгляд, который ставил под сомнение кардинальный вопрос: кто тут на самом деле директор?

Волков снова сунул указательный палец в рот, немного погрыз его, левой рукой перелистнул несколько бумажек и, наконец, вынул из ящика плотный лист бумаги, на котором была надпись: «75–83 ММЗ».

— Ну вот, пожалуйста, Александр Борисович, все, так сказать, в полном порядке, в чем я был уверен. А эту машинку, знаете ли, оказывается, как раз вчера и вернули. Вот, кстати, отмечены фамилия, имя и отчество, а также адрес бравшего автомобиль в прокат. Не желаете взглянуть?

— Обязательно желаю, — сказал Турецкий и взял протянутый лист. — Но я еще хотел бы, чтобы вы описали мне внешность этого человека.

Сказал и испугался, что Станислав Никифорович откусит себе палец, так он почему-то вздрогнул. Но тут же заторопился, будто за ним собаки гнались:

— Нет, нет, что вы, что вы! Совершенно не помню, не помню совсем, это же давно было, там написано, два месяца назад было, где упомнить при такой массе народа, который ежедневно перед глазами проходит, уважаемый Александр Борисович… — Последнее он произнес уже на полном выдохе, еле вытянул.

— Ну а как же вчера-то?

— Вчера? Ах, вчера!.. Этот человек позвонил днем по телефону, сказал, что поставил машину во дворе, там, где и брал, что все с ней в порядке, а если у меня появятся претензии, то я его адрес конечно же знаю, все записано соответствующим образом…

— И все?

— И все. Вот. — Волков вытащил из кармашка своего роскошного твидового пиджака узорчатый яркий платочек и с облегчением вытер влажные ладони. Видимо, трудный для него разговор он посчитал законченным.

Турецкий же имел другое мнение на этот счет. Но прежде чем продолжить разговор с обаятельнейшим Станиславом Никифоровичем, он обязательно должен был встретиться с гражданином Поселковым, вчера днем поставившим на место автомобиль, взятый им в прокат два месяца назад.

И еще было желание перед уходом лично взглянуть на «апельсиновое насекомое», о чем он и сообщил Волкову. Ну здесь-то уж, кажется, никаких проблем.

С тыльной стороны гостиничного здания имелся небольшой хозяйственный двор, огороженный, как это принято в Москве, высокой и уродливой стеной, составленной из ребристых бетонных плит, закрепленных между бетонными же столбами, врытыми в землю. Этакое частное владение, куда вход посторонним навсегда запрещен.

Они прошли гостиничным коридором в торец здания, свернули направо и через запасный выход выбрались на хоздвор. Саша увидел несколько запертых гаражных дверей, большой навес над половиной двора, под которым стояли крытый фургон, несколько разбитых вдребезги автомашин, каким место на гаишных свалках — для устрашения автолюбителей, словом, железный лом, и… апельсинового цвета «фольксваген».

Турецкий подошел ближе, оглядел «клопа» — форма действительно давно устаревшая, Бог весть какого года выпуска. Странная прихоть киллеров: уж слишком заметна эта машинка. Если хочешь, чтоб тебя обязательно поймали, лучше варианта не придумаешь… А может, на этом и расчет строился: мол, на такой «несерьезной» таратайке только клоуну разъезжать, куда там убийцам! Им, на худой конец, «мерседес» подавай, а то — белый «линкольн». Но это, последнее, скорее всего из американских кинобоевиков. А отечественные предпочитают почему-то «БМВ» и «ауди». Удирать, наверно, легко.

Но что же теперь делать с этим «апельсинчиком»? По идее, надо его арестовать. Изъять из этого частного гаража и поставить на Петровку, чтоб в нем криминалисты повозились как следует и постарались определить: кто в нем ездил, куда, зачем, что делал и кого перевозил (если автомобиль действительно перевозил, а не стоял себе в сторонке во дворе у Кочерги в ожидании фальшивых милиционеров).

И вдруг Сашу будто обухом по макушке хватило! А где же «девятка»-то малиновая? Неужели ее вот так элементарно зевнули? Нет, там же был Володя с заданием допросить соседку и вообще разобраться на месте.

— Уважаемый Станислав Никифорович, — сказал Турецкий вежливо, — я вынужден вас некоторым образом огорчить, но эту машинку придется ненадолго у вас изъять. Естественно, все будет… соответствующим образом оформлено. А после мы вернем ее вам. Надеюсь, в интересах следствия, вы не станете возражать?

Но по глазам, по движению бровей, по мимике лица Волкова Турецкий понял, что хозяин «клопа» возражать не будет, хотя сам факт подобной проверки его честности ему весьма неприятен.

— Тогда, — беспечно заявил Саша, — будьте любезны, проводите меня к вашему телефону, чтобы я мог распорядиться.

Яковлева вызвали с совещания у начальника МУРа. Ах, Юра!..

Он все понял буквально с двух слов и сказал, что ребята подъедут в течение часа с соответствующим постановлением.

— Володя, я не помню сейчас, обратил ли вчера внимание на одну машину там, в нашем дворе… Ты не подскажешь? — Не мог же он объясняться в присутствии этого «грызуна».

— А, ты имеешь в виду машину Кочерги? Да?

— Ну конечно.

— Я ее в розыск объявил. Но почти уверен, что это пустой номер. «Девятки» сейчас высоко котируются. Еще «шестерки». Уважает их эта шпана. А остальные — почему-то не очень. Качество сборки, наверно.

— Тогда все правильно: этого поставили и уехали. Ну, будь… А вы, Станислав Никифорович, вероятно, торопитесь? — наивно спросил Турецкий, заметив, что директор уже несколько раз нервно поглядывал на свои крупные, под золото, а может, и в самом деле золотые часы на правом почему-то запястье. — Вы ж недавно уверяли, что времени не замечаете.

— В принципе, Александр Борисович, в принципе, как говорится. Но как раз сегодня у меня намечено, так сказать, маленькое семейное торжество, день рождения, понимаете…

— Ах, тогда, ради Бога, простите меня и примите, пожалуйста, самые искренние…