— Получилось двусмысленно, — сказал он, — а я думал о совершенно конкретном. Понимаешь, я — следователь-профессионал, но вряд ли поступил бы в подобной ситуации грамотнее тебя…
— Ах, вот ты о чем, — будто успокоилась она. — Фильмов всяческих нагляделась — вот и весь опыт… А мне показалось, что ты хотел меня обидеть…
— Да что ты! — Турецкий потянулся к ней с поцелуем, но она спокойно отстранила его губы, запечатав их ладошкой. — Не надо, у меня весь кураж прошел… Давай-ка будем лучше побыстрее удирать.
Уже вечерело по-осеннему, и вызывающий цвет Катиной «альфы» не казался столь броским и заметным. Машин преследователей тоже нигде впереди не было видно. Катя села за руль и предложила Саше, когда двигатель заработает на полную мощь, рывком сбросить тент и прыгать в машину. Саша пожалел было хорошую вещь, но Катя отмахнулась, сказав, что цена ей — копейка, а возня вокруг машины наверняка привлечет внимание преследователей.
Машина прыжком вырвалась со стоянки, Саша, обернувшись, увидел кинувшихся им вслед людей, в багажник машины дважды сильно ударило. «Автомат!» — мелькнуло в голове, но Катя уже уходила за поворот.
— Ай, ушли! — сказала она, покачивая головой. — Стреляли?
— Скорее всего… По-моему, где-то в багажнике дырки.
— Пригнись! — взвизгнула она, и машина резко дернулась из стороны в сторону. Кидаясь с сиденья вниз, Саша успел увидеть, как у конца поворота им навстречу выскочили от обочины двое с автоматами на уровне животов. Саша еще ниже пригнул голову, следя за Катей, которая буквально прижалась лицом к рулю и кидала машину резкими, короткими рывками баранки. Раздался грохот, на голову посыпались осколки ветрового стекла. Затем короткий удар, истошный крик, и Турецкого по голове ударило чем-то тяжелым, да так, что он на миг отключился. Когда он открыл глаза, машина неслась уже по трассе, ветер слепяще бил в лицо. Саша потрогал ладонью затылок, обнаружил добрую шишку, а, протянув руку ниже, к шее, обнаружил совершенно посторонний предмет. Оглянулся и ахнул: за его спиной лежал автомат.
Катя, низко склонившись к рулю, вела машину на пределе возможного.
— Послушай, Катя, давай я, — предложил Турецкий.
— Ты с ней не справишься, — процедила она сквозь зубы.
— А откуда у нас тут автомат? Эй, гляди, да он же наш, родненький, «Калашников», десантный вариант… Кать, ты слышишь?
— Он бил в упор, а я кинула на него машину, его в сторону, а этот залетел.
— Ну что ж, — сказал Турецкий. — Будет хороший подарок герру Юнге. Чистенький, новенький, отпечатки получатся что надо. Завернем его в какую-нибудь тряпицу, чтоб не стереть… Да не гони уже так, вон город виден.
— Я тебя привезу в полицейское управление, а сама улечу в Мюнхен. Не хочу, чтобы меня тут убили русские сволочи…
Она сказала с таким выражением, что Турецкий мог бы отнести ее слова и на свой счет. Но он промолчал. А что оставалось делать?..
Уже возле здания полиции спросил:
— Ты уезжаешь… Мы, наверно, больше не увидимся?.. А как же с этим? — он похлопал себя по карману, где лежала кассета.
— Я думаю теперь, что она не мне, а тебе нужна. Что мог… Владимир сказать мне, чего бы я и так не знала?.. Нет, не думай, мы с ним никогда не были в этом кемпинге. Ты это, наверно, хотел у меня спросить?
Турецкий молчал, глядя слезящимися, видимо от встречного потока воздуха, глазами прямо перед собой.
— Мы с ним были друзьями. Да. Поэтому, если там есть только о деле, это нужно вам. А если он говорит что-то мне, выброси пленку. Говорить с загробным миром очень тяжело. Поцелуй меня и уходи…
Ханс Юнге, положив на стол десантный автомат, ходил вокруг него, словно кот вокруг сметаны. Только что не облизывался. Наконец пришел эксперт, быстро опылил его, показал присутствующим рукой, чтоб отошли и не мешали, принялся за работу.
Инспектор с Турецким отошли к окну, Юнге предложил закурить. Саша вспомнил, что за весь день имел одну затяжку и ту — не до конца, поскольку пришлось одеваться как в лучшие годы — за одну минуту и прыгать в окно.
О происшествии в городе и стрельбе по машинам Юнге уже знал, доложили, там была оперативная группа, но он никак не связал это кровавое происшествие — были убиты водитель и пассажир, а от столкновения пострадали и госпитализированы сразу четверо, — с нападением на Турецкого.
— С вами очень опасно иметь дело, господин Турецкий, — не то в шутку, не то всерьез заметил Юнге, и Саше показалось, что все-таки всерьез.
Тогда он рассказал о нападении на них в районе кемпинга…
— Где это? — быстро спросил Юнге и подошел к огромной карте города.
— Вообще-то мы удирали на юг, переехали через Майн. Там, неподалеку, мы остановились, и я обнаружил на машине Кэти Торн «маячок», с помощью которого нас «вели» бандиты. Что было делать, не таскать же его с собой? Вот я и выкинул его. Подальше. А потом мы захотели перекусить и заехали в кемпинг. Возле озера. А когда ехали в город, на нас снова напали. Хозяин этого автомата, вероятно, убит, поскольку удар машиной был очень силен. Сама машина сильно пострадала. А Кэт… Она уже, видимо, вылетела в Мюнхен. К своим родным. Естественно, женщина теперь боится мести бандитов…
Слушал герр Юнге рассказ Турецкого и не знал, что ему делать. Этот русский был совсем некстати. Но он, к сожалению, был. И с этим приходилось считаться, как и с просьбой старого приятеля Меркулова. Долг платежом красен, говорят русские, а у Юнге было за что благодарить Меркулова. Особенно когда у них началась эта перестройка, а Германия стала решительно ломать на сувениры Берлинскую стену.
Между тем эксперт закончил работу, сличил снятые отпечатки с уже имевшимися, в том числе привезенными из России, ответил на немой вопрос герра Юнге утвердительным кивком.
Когда все ушли, Турецкий попросил Ханса Юнге еще об одном одолжении: предоставить какой-нибудь магнитофон, чтобы прослушать вот эту кассету…
— Я могу при этом присутствовать? — осведомился Юнге.
— Понимаете, — слегка помялся Турецкий. — Если бы вы не были товарищем Кости Меркулова, я бы, пожалуй, ответил отрицательно. Но, учитывая то обстоятельство, что здесь могут быть записаны некоторые вещи, необходимые вам, я вас прошу присутствовать. Но все это, — Саша потряс кассетой, — должно сохраняться в строжайшей тайне. Это, я не исключаю, может стать причиной очень большой крови… Хотя, кто знает, может быть, тут просто любовное послание.
Юнге повернул ключ в замке кабинета, они вошли, сели друг против друга, Саша сунул кассету в гнездо магнитофона и нажал кнопку «Плей».
«— Алька, — раздался хрипловатый и знакомый до боли голос Кирилла, — ты сделал наконец, что я просил?
— А-а, это ты, Кира… Напомни.
— Да ты что, спятил? Я здесь жду, волнуюсь, а он — напомни!
— А-а, ну да, конечно, а как же… Только, Кира, такие дела так запросто у нас не делаются. Но ты же не хочешь, как все, по команде. Ты хочешь сразу и на самый верх, так? А это очень трудно сделать.
— Но ты же мне твердо обещал!
— Я разве от своих слов отказываюсь? Устрою я тебе эту встречу. Возможно, даже в самое ближайшее время. Только ты меня не подгоняй, у тебя там что, горит? Насколько все это неотложно и срочно?
— Я тебе скажу честно, по-братски. Говорил со своими. Сам понимаешь, используя все сложности и так далее. Но тем не менее вышел на академика. Он сказал, что дело чрезвычайно серьезное. Такое, на что
