– Я так понял. Не, можно. Но я к тому, что дорого это тебе обойдется, Брус. Да ты не моргай, ты знаешь, за сколько мои братаны возьмутся? Не меньше ста «кусков». «Зеленью».

– Ты не спятил, Гриша? И кончай со своим Брусом, меня Игорем зовут!

– Как скажешь, мне один хрен... Ты ж меня Мамоном кличешь? Я разве обижаюсь?

– Так то – ты! А я с министрами за ручку каждый день здороваюсь!

– Оно и видно. Сидишь и вздрагиваешь, кончай травить, говори, чего позвал? Про Гуся? Так я уже все сказал. А следака мочить за деревянные бабки я не возьмусь. Ищи себе другого. У тебя, кстати, своих мокрушников хватает...

– Ох, не нравится мне, Гриша, как ты заговорил... Ладно, вали отсюда, Бог тебе судья, вот пусть он тебя в Думу и толкает, раз ты сам по себе шибко умный.

– Обиделся, видишь? Ну ладно, на половине сойдемся. Когда его надо уделать?

– Вчера!

– Так вчера и надо было базарить. Я скажу, чтоб поездили за ним и посмотрели. Потом скажу. Но бабки все равно вперед. Ты меня знаешь, а я – тебя. И перед братвой за тебя мазу держать не стану. Гуляй тут, но без меня...

Подождал Брусницын, пока спадет ярость, и стал звонить Сергею Ершову. Тот ничего о своей сестре не знал, но пообещал быстро выяснить. И уже через полчаса перезвонил:

– Беда, Брус, Нинка в каталажке.

– Как?!

– Я тебе с Кутузовского звоню. Но не из квартиры ее, а из своей машины. Квартира опечатана, соседей позвали в понятые. Там у этой дуры из сейфа какие-то немереные бабки выгружали и что-то со своими записями сличали. Короче, я так понял, что крепко она подсела. Сейчас буду выяснять у ее начальства, что произошло... Ай-я-яй, говорил же ей! Ну чего бы послушать! Баба – она и есть баба, и мозги куриные... Ох, будь оно проклято!

Это была не просто плохая, а очень опасная весть. И Брусницын заметался по кабинету, как голодный тигр: попадись сейчас кто – разорвал бы на части!

Нинка – баба и молчать долго не сможет, а как бабу расколоть, ему объяснять не надо. Значит, что? Надо немедленно возводить укрепления, чтобы в образовавшиеся бреши не просочился враг. Как укреплять? А поднимать народ, которым эти бреши можно с успехом заткнуть, вот как!

Он посмотрел на часы – еще, слава богу, не поздно, люди на работе, и не пятница, чтоб разбегались пораньше.

Прямой телефон Максимова не отвечал. Перезвонил в приемную, секретарша сказала, что Вилен Захарович у министра, скоро подойдет, но долго не задержится, у него какие-то планы на вечер.

Брусницын прямо подскочил на месте. Стал лихорадочно собираться. Подумал минутку и достал из сейфа пяток пачек долларов – пять «кусков», на всякий пожарный, как говорится, случай. Сунул в карман, в другой – мобильник, чтобы звонить с дороги, крикнул водителю – сам в таком состоянии за руль садиться не захотел – и помчался в сторону Садового кольца.

С дороги наугад набрал номер Максимова, и – о, радость! – тот оказался на месте.

– Вилен Захарыч, дорогой, дождись меня, не убегай! Я тебя потом, куда скажешь, на руках доставлю!

– Да что с тобой, Игорек? – искренне изумился заместитель министра. – Ты, часом, не заболел? Голос какой-то... слова непонятные...

– Я буду у тебя через тридцать минут максимум! Вопрос жизни и смерти! Поверь, я к тебе никогда с такими просьбами не обращался, а сейчас вынужден.

– Погоди, ты где? Можешь объяснить внятно?

– Вот сейчас приеду и расскажу.

– Ну давай, – как-то не очень охотно отозвался заместитель министра. – Боюсь, ты мне одно дело сорвешь, личного, так сказать, порядка.

– Да что у тебя-то за заботы?

– Ну, Игорек, у каждого свои. Как там поэт один писал? Под каждой крышей свои мыши, вот так. У кого большие, у кого маленькие. Ты, к примеру, миллионами ворочаешь, а я, грешный, дай Бог, червонцами, – несколько натянуто засмеялся Максимов. – Так что ты меня с собой не равняй...

И умный Брусницын догадался, понял слишком прозрачный намек.

– Денежные, что ль, дела-то?

– Ну сам понимаешь...

– Кредиторы замучили?

– Ну не то чтоб, но, как говорится, все мы люди, все – человеки.

– Сколько надо-то?

– Туда-сюда, на круг штук двадцать пять – тридцать, но ты не бери в голову, я как раз по этому поводу и еду.

– Ладно, никуда не надо тебе ехать. – Брусницын почему-то сразу успокоился. – Я тебе подкину штук пять для начала – переживешь? Перебьешься? Учти, у меня с собой.

– Игорек, ну ты прямо в неловкое положение меня ставишь...

– Значит, перебьешься. Жди! – сказал уже строго. И, выключив телефон, добавил: – Вот так с вами, блядями, надо!..

Он мог не стесняться заместителя министра. Да и тот чувствовал себя вполне комфортно. Присели к столику с бутылочкой, приняли одну-другую фирменного коньячку и перешли к делу.

Брусницын достал из кармана деньги и небрежно кинул на стол, рядом с рюмкой замминистра.

– Тут пять, можешь не считать.

– Ладно, – спокойно сказал тот, так же небрежно кладя пачки в карман. – На какой срок?

– Кончай придуряться, Вилен Захарыч, ты ж меня знаешь, я для друзей – последнюю рубашку сниму.

– Да знаю, знаю я тебя, Игоряша... Мало уже таких мужиков осталось – настоящих! – Максимов с чувством потряс кулаком в воздухе. – А у тебя что за дело?

– Обложили, Вилен Захарович, – с глубокой горечью произнес Брусницын.

– Ну будет, Игоряша. Ты ж – мужик! Чечня за плечами! Тебе ли отчаиваться? Говори, все, что могу, сделаю.

И Брусницын коротко пересказал события последних дней, кончая сегодняшним арестом Ершовой и обыском в ее доме. Но рассказывал, естественно, всячески выгораживая себя. Он вроде ни при чем, подставляют его кругом, а он сам готов днем и ночью заниматься одной только благотворительностью. Известно ведь, половина руководящего состава министерства на его машинах ездит. А какие планы впереди!

Хмуро слушал его замминистра. Губы поджимал, глаза в сторону отводил, кашлял без нужды. И когда скорбный рассказ закончился, налил еще по рюмке и сказал:

– Разберемся, Игорь. Мы не дадим тебя в обиду. Если что, ты мой телефон знаешь, звони немедленно, я отменю любую команду, ты понял?

– Понял...

– Ну и хорошо. Езжай домой спокойно. А насчет твоей Ершовой, – он поднялся, подошел к письменному столу и черкнул в блокноте, – завтра же разберусь. Это не родственник ее в ЮВАО служит?

– Брат родной.

– Как он, не знаешь?

– Очень толковый мужик. Да по существу, он там все на себе тянет, а этот Куницкий – так, пустое место.

– Это хорошо, что ты мне сказал, Игорек... хорошо. Есть у меня мыслишка... обсудим в другой раз. Ну, решили наши дела?

– Да вроде, – улыбнулся наконец Брусницын.

– Вот и прекрасно, давай я тебя провожу, да и самому пора...

Они вышли в приемную. В ней оказались люди. Максимов удивился, кто это в поздний час?

Не отвечая, из кресла поднялся полный, крупный генерал-майор милиции и подошел к нему: