полковник?!

– Ладно... ты того, кончай хреновиной заниматься. Мы с тобой, Серега, в одной лодке, как говорится, только я еще и плавать умею, а как ты – не знаю. Не гоношись. Теперь слушай про этого Грязнова. Я его видел у нашего главного гаишника в кабинете. Когда с Турецким базар вели. Ну тот вроде понял, не кичился погонами, да они с Федькой-то как бы кореша. Руки пожали, то-се... А этот генерал все волком на меня поглядывал. Так и не сошлись. И вот что я теперь думаю... Началось-то все с этого турка, мать его, а потом, когда уделали адвоката, они оба – Турецкий и Грязнов – там вертелись, понимаешь? Вот откуда все и понеслось... Вычислил все-таки.

– А что пользы, Игорь? Ну хорошо, предположим, мы теперь уверены, что это их рук дело. За что они лично тебе-то мстят? Я как понимаю? Если бы у них были серьезные к тебе обвинения, дело Гуся давно бы уже забрали в Генеральную прокуратуру. А так его ни шатко ни валко все еще ведет Нинка. И вроде не собирается никому передавать. Адвоката нового нашла, он ей понравился, сама сказала.

– Ну Нинке понравиться – ума не надо, у кого есть...

– Не хами, Игорь, сам к ней бегаешь, нехорошо так про женщину.

– Да ладно тебе, я не со зла, к слову пришлось.

– Ну вот, я и говорю, дело не забирают, значит, и не нужно оно им. Может, там кто-то еще заинтересован, про кого мы с тобой не знаем? Подумай, а у меня больше нет времени, созвонимся. Я тоже поищу кого-нибудь в Матроске, хотя быстро не обещаю.

– Не обещает он! – сказал себе Брусницын, бросив трубку. – А хоть бы и обещал... Денег ему стоит! Раздолбаи.

И тут он вспомнил о том охраннике, который хотел перейти к нему на службу. А где же он? По какой ассоциации вспомнился? Ну да, речь же о Нинке шла, а тот у нее тогда ошивался. И Брусницын снова взял трубку:

– Нина?

– Минуту... Кто звонит? – строгим голосом спросила Ершова. – Вам кого нужно, куда звоните?

– Брось ты, я это, не делай строгий вид. У тебя, что ли, посторонние в кабинете? Так я перезвоню.

– Не надо перезванивать, можешь не застать. Какие дела, только быстро!

– Да что за спешка? Я тебе звоню. Значит, отложи все постороннее и слушай... Чего я хотел спросить? – Нет, подумал Брусницын, башка все-таки квадратная, с такой дела решать – только портить. – Вспомнил! Где тот твой хахаль?

– Ничего не понимаю! – сердито воскликнула она. – Ты о ком? Говори яснее, у меня нет времени!

– Ну тот, которого я у тебя на кухне застал. Ты же не будешь мне врать, что не дала ему?

– Какая ты все-таки свинья, Игорь! Так с женщиной разговаривать...

– Ну ладно, ладно, ладно... извини. Я ж не против твоих мужиков! Ты себе хозяйка, дала – твои проблемы. Куда он пропал? Два дня назад еще должен был прийти.

– Он сейчас днем и ночью адвоката охраняет. Тот уже получил угрозы с требованием бросить заниматься делом Гусева, если не хочет кончить, как его приятель, Гордеев, что валяется в больнице.

– Ах вон в чем дело! Это меняет... Ну ладно, как закончит, пусть приходит, я его оформлю, у меня есть вакансии. А ты куда торопишься? Нервничаешь чего?

– Пришло сегодня с утра указание из Генеральной прокуратуры явиться, имея при себе все материалы по уголовному делу Гусева. Ты чего-нибудь понимаешь? Вот, срочно готовлю, подшиваю недостающее...

– Ка-ак? – растерянно протянул Брусницын. – А к кому конкретно?

– Я его не знаю, мне сказано – в приемную к генеральному прокурору. Какой-то Турецкий.

– Кто-о-о?!

– Он был «важняком», как я. И звезда на погоне тоже одна, только большая, и погон без просветов. А теперь вроде в помощниках у генерального, я особо-то еще не интересовалась. Спросила тут одну, она говорит, что мужик правильный, только бабник страшный, ни одной стоящей юбки не пропускает. Понял, Игоряша, с кем общаемся?

– Дура ты набитая, Нинка, – удрученно ответил Брусницын. – А я тебе вот что скажу, запомни. Этот Турецкий, скорее всего, тот самый тип, из-за которого весь сыр-бор с твоим Гусем загорелся. И человек он страшный, хоть, может, и бабник. Разве что на тебя клюнет? Ты особо-то не сопротивляйся, не надо. Нам бы этого Турецкого пригреть. А в общем, сама смотри, по обстановке, ты – баба ушлая, учить не надо. Только потом обязательно позвони, что у вас и как.

В кабинет заглянул помощник:

– К вам Мамонов, Игорь Петрович. Примете?

– Зови, – Брусницын махнул рукой и сказал в трубку: – Звони, я буду ждать. Да! Слушай, совсем забыл! Ты про Гуся знаешь?

– Знаю, – устало ответила она. – Вот и надеюсь выяснить, кому и зачем это понадобилось. Ох неспокойно у меня на сердце, Игорь...

– Ладно, вернешься, я тебе его успокою. Привет...

В кабинет вошел Мамонов, посмотрел вопросительно.

– Садись, Гриша, выпить хочешь?

– Нет, – мрачно ответил тот.

– Ну как желаешь, а я приму... У тебя в Матросской Тишине кто-нибудь имеется?

– А зачем?

– Гриша, – совсем мирным тоном сказал Брусницын, – чего ты спрашиваешь? Если говорю, значит, мне нужно. Ты вот потерял Гуся, а я уже нашел. Так есть?

– С ходу не скажу, а подумаю...

– Вот-вот, подумай, Гриша, подумай. И постарайся, чтоб в дальнейшем таких проколов у тебя не было.

– Так я при чем? – вскинулся Мамонов.

– Быстрей надо поворачиваться, Гриша, не тянуть, когда у тебя конкретное задание, понял? Так налить?

– Валяй, – хмуро согласился Мамонов, понимая, что Брус просто ищет примирения, как бы извиняясь за свою несдержанность.

Нина Георгиевна Ершова прекрасно знала о своих недостатках, которые, при острой необходимости, можно ловко скрыть, и, естественно, о достоинствах, которых скрывать не надо. Наоборот – только подчеркивать. Она знала и о выгодных для себя позах – когда, например, в какой момент знакомства, следует выставить напоказ ноги, как поболтать элегантной, без задника, туфелькой, а потом небрежно перекинуть одну ногу на другую, как это делала красотка Шарон Стоун в «Основном инстинкте». Сто раз смотрела эту кассету, пока не пришла к выводу, что у нее этот несложный трюк выходит лучше, чем у американской кинозвезды. В общем, все эти и масса других секретов обольщения мужчины были ей известны, но, как показывала практика, до сих пор не находили себе применения. Чаще всего случалось, что мужики с ходу липли, как мухи на мед, и ей оставалось не привлекать их к себе на грудь, а отпихивать. Что- то в ее внешности – не в лице, нет, лицо было нормальном, даже неброским, но в фигуре, в походке, в движениях, что-то порочное, притягательное – заставляло мужчин терять голову. Ершова не комплексовала по этому поводу. Надо уметь пользоваться тем, что имеешь.

Придя в очередной раз к такому выводу, Нина Георгиевна еще раз оглядела себя в зеркале, поправила прическу, взяла сумку с толстым делом и отправилась к заместителю начальника Следственного комитета – доложить. Он и передал ей указание Генеральной прокуратуры.

– Подготовилась? – хмуро спросил тот, поверх очков оглядывая Ершову. – Ну езжай... Возьми там любую оперативную машину, которая стоит без дела, а приедешь, сразу отпусти.

– А обратно? – Нина качнула тяжелой сумкой.

– А ты – не курьер. – Он тяжело посмотрел на нее. – Если б нужен был курьер, я бы его и послал. Давай.

Не понравилось ей такое напутствие. Да и звонок Игоря очень не понравился. Как будто храбрится,