рулем: а вдруг не он?

Но это был он. Юрий с некоторым трудом выбрался из тесноватого для него салона старенькой «пятерки», хозяин которой имел неосторожность обходиться со своей «телегой» без сигнализации – в полной уверенности, что такое «добро», как его раздолбанная тачка, никому не приглянется.

– Возиться с багажником я не стал, – прошептал Юрий. – Вещи загружаем на заднее сиденье... Пошли... Никого нет, даже собаки спят! – завершил он чуть громче.

Десять минут спустя они уже ехали по пустым московским улицам, все увеличивая расстояние между собой и лесопарком. «Жигуленок», угнанный Юрием, с изуродованной панелью, из которой торчали соединенные им напрямую провода, на удивление не подвел беглецов, бойко передвигаясь по темным улочкам и закоулкам: ехать по трассе или шоссе было, конечно, нельзя, несмотря на то что в половине четвертого утра даже гаишники наверняка спят. Но береженого, как говорится, и Бог бережет... Хотя вряд ли уместно было сейчас упоминать о Боге...

Через два часа они наконец добрались до цели, оказавшись на противоположной окраине Москвы, в районе панельных пятиэтажек... Он не был здесь со дня того рокового взрыва, подставы, которую поганец мент организовал ему и Майе... Майе...

Машину он не стал глушить, решив отогнать подальше от дома и даже микрорайона: где-то с южной стороны, он это знал, было довольно глубокое, давно не чищенное озеро. На его дне такому авто самое место...

Он провел Аню в квартиру, потом в комнату и включил свет. Девушка зажмурилась, затем, осторожно приоткрыв глаза, огляделась! Ее взгляд задержался на маленькой розовой маечке, валявшейся в кресле...

– Здесь... – она нервно сглотнула, – кто-то живет?

– Нет, – он усмехнулся. – Здесь мы с тобой будем только вдвоем!

Утро выдалось дождливым и пасмурным. И, судя по тяжелым, серо-белым тучам, обложившим со всех сторон небо, день тоже обещал быть не лучше.

К удивлению Агеева и Щербакова, у ближайшего к мастерской входа в парк они обнаружили поджидавшего их Голованова, весьма странно экипированного: в затрапезного вида ветровке, с плотно натянутым на голову капюшоном, Сева, вдобавок ко всему, в одной руке держал пластиковый пакет, в другой – бутылку водки. Словом, любой, кто глянул бы на него со стороны, ничуть не усомнился бы, что возле лесопарка топчется записной алкаш, поджидающий своих собутыльников.

– Ну артист! – буркнул Щербак. – Во дает!

– Будет прикол, если я окажусь прав и там пустышка! – фыркнул Агеев, на самом деле в своей правоте не сомневавшийся.

Голованов, пока они подходили к нему, успел оглядеть оперативников с ног до головы придирчивым взглядом и удовлетворенно кивнул.

– Приемлемо, – сообщил он, поздоровавшись. – Сойдем за соображающих на троих... Пошли!

– А чего это ты надумал вдруг к нам присоединиться? – поинтересовался Филя.

– Ну, во-первых, потому, что тебе свою физиономию лучше там не светить, расположимся так, чтобы ты наблюдал за подходами к мастерской, а мы с Николаем – за входом... Не исключено, что придется разделиться: кому-то следовать за девочками, кому-то за скульптором...

– Ты сказал «во-первых», – напомнил Агеев, – следовательно, должно быть и «во-вторых»!

– А-а-а... – Сева слегка пожал плечами. – Ну... Можешь считать это интуицией... Нутром чую, что пришли мы сюда не напрасно.

Филя пожал скептически плечами, но спорить не стал. К этому моменту они достигли наконец своей цели: за зарослями деревьев и кустов смутно белели стены мастерской.

– Вход-выход у них с другой стороны, с той, что выходит на речку-вонючку – негромко проговорил Агеев. – Там тоже что-то вроде тропы. Вначале вдоль берега, потом через заросли сворачивает к липовой аллее, а та, в свою очередь, еще к одной... В итоге можно выбраться на центральный вход, но пешком это долго, не менее получаса. А в ту сторону старые гаражи.

– Иными словами, оттуда подъехать, например, на машине, к мастерской нельзя, – кивнул Голованов. – Только той дорогой, которой мы шли, от выхода.

– Сколько я тут крутился, никаких машин ни разу не видел, – ответил Филя. – И следов от колес – тоже. Обслуга пользуется электрокарами, но сюда руки у них явно не доходят... Или доходят пару раз в году. В гаражах пусто. Нагажено, как обычно.

– Действительно глухомань, – констатировал Щербак. И, внимательно глянув на темные окна мастерской, добавил: – А обитатели этого сарая, судя по всему, еще спят...

Агеев посмотрел на часы и кивнул:

– Рано еще... Девочки начинают пробежку ровно в половине восьмого, а сейчас без четверти семь... Вообще-то по такой погодке лично я не уверен, что вообще побегут.

– Будем поглядеть... – пробормотал Сева и повернулся к Щербаку: – Николай, пока есть возможность, пошли оглядим окрестности... Ту вторую тропу, которая позади этого барака, надо проверить. Вообще все подходы... Пошли!

Он извлек из пакета большую потертую клеенку и бросил ее прямо в кусты, примяв низкую поросль и траву.

– Ты, Филипп, пока организуешь натюрморт... Одноразовые стакашки, хлеб, селедка и лук в пакете...

– Надеюсь, водка настоящая? – ухмыльнулся Филя.

– Высший класс! Только вот пить ее мы будем в крайнем случае, если появятся зрители, особенно зритель...

– А если замерзнем? – встрял Щербак.

– Ничего, главное, что дождь прекратился, а все остальное – перетопчемся! – сурово произнес Голованов и первым двинулся в обход мастерской, окна которой все еще были темными.

Вход в строение оказался тоже плотно закрытым и, видимо, запертым изнутри. Тропинка, о которой упоминал Агеев, вела как раз к нему. Голованов с Щербаком решили пройтись по ней до того места, где дорожка сворачивала сквозь «зеленку» к ближайшей аллее.

– Ты осматриваешь кусты, я – побережье, – коротко распорядился Сева, после чего они медленно двинулись по тропе – очень хорошо утоптанной. Даже несмотря на дождь, начавший моросить еще ночью, особой грязи на ней не было. Правда, и следов каких-либо – тоже.

– Ну и амбрэ от этой лужи, – проворчал Щербак. – Правильно ее тут называют... Безобразие, если разобраться! Все-таки зона отдыха!

– Рабочих рук не хватает, – кивнул Голованов, внимательно вглядываясь в низкое, пологое побережье.

Несмотря на то что речушка по своей загаженности вполне могла состязаться с болотом, она все еще оставалась достаточно широкой и не успела обмелеть окончательно.

– Глянь-ка... – окликнул Сева Николая, – похоже, обитатели мастерской пользуются ею в качестве помойки!

Щербак проследил за его взглядом и кивнул:

– Точно... Причем систематически, иначе нынешняя погодка все следы выровняла бы.

– Видать, в последний раз были тут недавно, трава хоть и покалеченная, а не засохшая... Интересно, что это они такое тяжелое тут выкидывали?

– Скорее всего, – усмехнулся Николай, – свои неудавшиеся произведения. Или их куски... Хозяин ведь, если не ошибаюсь, скульптор?

– Прежний был скульптором, и этот тоже вроде... Следовательно, ты прав.

Голованов внимательно вглядывался в протоптанную тропинку, которая вела к воде. Часть вырванной травы успела потемнеть, засохнув, поверх нее действительно виднелись свежие пучки и обрывки не успевших завять маргариток. Обнаружить, что именно было сброшено в воду, возможным не представлялось, поскольку она была не просто мутной, а насыщенного белесовато-коричневого цвета.

Оперативники двинулись дальше и вскоре дошли до того места, где дорожка сворачивала в кусты. На