посетителях.

— Есть пара номеров, для своих, вон в том строении, — она шваброй указала во внутренний двор, — а гостиницы отродясь не было, мне ли не знать…

И она принялась с жестоким остервенением тереть выщербленные плиты старых ступеней. Тема была исчерпана.

Скучающим шагом никуда не торопящихся прохожих они обошли здания, поглядывая по сторонам. Отметили для себя и небольшой двухэтажный домик, крашенный желтой краской, с одинокой дверью под причудливым козырьком-кокошником в старорусском стиле и двумя рядами окон по бокам, плотно задернутых белыми занавесками. Явно служебное помещение. Прошли мимо, не обращая внимания, и устроились на лавочке с тыльной стороны, где никаких окон не было. Оставалось терпеливо ждать.

А вокруг ничего не происходило. Тихий уголок старой Москвы, затененный толстенными липами и высокими тополями, уже начинавшими потихоньку сыпать свой вечный пух. Турецкий с тоской подумал о приближающихся днях его мучений: когда тополиная метель достигает своего апогея, Турецкого на несколько дней, в буквальном смысле, укладывала в постель жутчайшая аллергия. Хоть доктора всех мастей и возражали ответственно, что этого быть не может, но против факта-то не попрешь! Мысль об этом отвлекла внимание на какие-то моменты, а потом вдруг из-за угла выкатилась «Волга» с вращающимся синим маячком на крыше и за ней небольшой автобус, типа «ПАЗа». Беззвучно остановившись, словно на специальных учениях, автобус разом распахнул двери, и из него горохом посыпались одетые в камуфляжную форму со доспехами на груди и опущенными забралами шлемов похожие друг на друга автоматчики. Их было немного, вряд ли больше двух десятков, но они в мгновение ока заняли все необходимые позиции возле комплекса зданий.

Грязнов выбрался из «Волги» и пошел навстречу Турецкому и Климову. А Александр Борисович показал ему рукой на дом с глухой желтой стеной.

— Здесь? — крикнул Грязнов.

— Говорят, да. Вход с той стороны.

Грязнов обернулся и показал автоматчикам рукой, и те ровной цепочкой обогнули здание с двух сторон.

Все было проделано быстро, ловко и практически бесшумно.

— Всех, кого обнаружите, особенно мужчин, обыскать, проверить документы и задержать до отдельного распоряжения, — приказал Грязнов старшему в группе автоматчиков. — А мы пойдем к руководству. Тоже парочку ребят выделите.

Командир сделал знак, и двое бойцов пошли впереди, держа короткоствольные автоматы под мышками.

Директор Фонда, или управляющий, как он себя представил, только что прибыл в офис и ничего решительным образом не понимал. Какая проверка? Какой обыск?! Какие посторонние люди?! Да не может этого быть, потому что не может быть никогда! Он утверждал, он настаивал, он даже сослался на известного депутата Государственной думы, который в некотором роде как бы курировал Фонд. Наконец, видя, что прибывший генерал милиции и сотрудники прокуратуры пока ничего ему не отвечают, не ругаются, не угрожают, а ведут себя смирно, словно ждут чего-то, управляющий и вовсе расхрабрился. Он даже набрал на своем мобильнике известный ему номер и, торжествуя, протянул трубку Турецкому, которого почему-то посчитал здесь старшим. Может, потому, что он молчал, а говорили только генерал милиции и молодой следователь, которого он, управляющий, Павел Григорьевич Сосновский, определенно где-то уже видел, он мог бы даже поклясться, поскольку был уверен в своей твердой памяти, но вот где — это вопрос.

Турецкий взял трубку и представился:

— Помощник генерального прокурора Турецкий, с кем имею честь?

И «на той стороне» произошла заметная заминка. Но Сосновский, видимо, не учел психологического момента и со сбивчивым торжеством прокричал:

— Вы говорите с депутатом Государственной думы, заместителем председателя комиссии по законности и праву господином Маркеловым!

— Вот как? — улыбнулся Турецкий и, пока длилась краткая пауза, вспомнил, что этого Маркелова, кажется, зовут Георгием Владимировичем. — Это вы, Георгий Владимирович? Доброе утро. Позвольте поинтересоваться, что вам так рано понадобилось в этом Фонде? Меня зовут Александром Борисовичем, к вашим услугам.

— Мне? — слегка опешил Маркелов. — Да ничего. Это же вы мне позвонили!

— Я? Увольте, уважаемый Георгий Владимирович. Это Сосновский, как он нам тут представился, зачем-то набрал ваш номер. Испугать, что ли, хотел? Так я депутатов не боюсь, я предпочитаю работать с ними рука об руку.

— Простите, — как-то нервно хихикнул Маркелов, — но воспользуюсь случаем и задам вам вопрос, Александр Борисович. Что вы-то в такой компании делаете в столь ранний час в помещении Фонда, как я вас понял? Если это не важнейший государственный секрет? Но уж, так и быть, может, между своими-то, а? А я никому не расскажу, обещаю.

— Секрет перестает им быть, едва о нем узнают посторонние, а так как это уже произошло, и не по вашей ни в коем случае вине, то могу сказать. К нам поступили сведения из некоторых источников о том, что в помещении этого так называемого Фонда могут скрываться очень опасные преступники, совершившие убийства известных вам генералов Порубова и Воронина.

— Убийцы?! В Фонде?! Простите, вы ничего не путаете?

— Я имею обыкновение сперва проверять факты, ну а уж потом предъявлять обвинение, и ничуть не раньше. Чем я сейчас, собственно, и занимаюсь. Устраивает ответ?

— Вполне. А этому… Ну Сосновскому-то что неясно? Может быть, вы согласитесь передать ему трубочку?

— С удовольствием, тем более что она ему и принадлежит. Всего вам доброго, Георгий Владимирович. Надеюсь, что подробности вы узнаете уже из прессы.

«Пресса!» Вот что вспомнил Сосновский и, снова приглядевшись, узнал вчерашнего «корреспондента», которого водила эта вездесущая Алена! Ну да, вот кто больше всех здесь болтает! Гнать ее нужно! Уволить ко всем чертям!..

Турецкий заметил, как вдруг изменилось выражение лица управляющего. Но он также слышал, как что-то крепко, видать, выговаривал тому депутат Госдумы, а сам Сосновский находился уже не здесь, а где-то в стороне.

Прибежал командир отделения спецназа и доложил, что в соседнем помещении гостиничного типа обнаружены трое молодых людей. Все они имеют при себе удостоверения членов общественного фонда «Славянский массив», а здесь они находятся в служебной командировке. Все они члены филиала фонда «Подвиг», расположенного в Омске. Факты, добавил командир, нуждаются в проверке, а владельцы удостоверений, ввиду того что иных документов, подтверждающих их личности, и в первую очередь паспортов, у них не обнаружено, подлежат задержанию.

Сосновский, забыв про трубку, которая давно замолчала, слушал доклад с выпученными глазами.

— Это кто без документов? Наши коллеги из Омска?! Так вот же их паспорта! Разве они не сказали, что все важные документы обычно хранятся в сейфе управляющего?

— Так покажите, и обойдемся без криков. Значит, у вас все-таки функционирует служебная гостиница? И что, регистрация приезжих тоже ведется? Вот и прекрасно, вот мы и познакомимся. Пожалуйте, книгу регистрации.

— Да нет никакой книги! — совсем уже растерялся Сосновский. — Люди платят за постель, а в буфете и прочем — сами.

— И много ли у вас таких приезжих? — Турецкий внимательно посмотрел на Климова, и тот потупился.

— Два, от силы три человека, — ответил Сосновский.

— Мы пройдем с вами сейчас туда, а заодно и с паспортами ознакомимся, и поговорим. Прошу следовать за командиром. Документы не забудьте…

Трое молодых мужчин, все приблизительно тридцати с небольшим лет, что позже и подтвердилось,