– Нет, Игорек. – Андрей опустил глаза к полу. – Знаешь, никак не могу себе представить Андрюху инвалидом безногим... Страшно...

– Понимаю... – вздохнул Медведь. – Но идти-то все равно надо... Знаешь, командир, мне тоже страшно. Что делать будем?

– Вместе пойдем.

– Бля! От Суворов! А ведь прав... – засмеялся Игорь. – Пойдем вместе, пойдем. А когда?

Тут на кухню вошла мать Андрея:

– А вы, мальчики, сходите-ка к вашему товарищу на 8 Марта.

– Ма! Он же не девица-красавица!

– Дурачок ты, сын, вон Игорь твой прав, не Филин ты совсем...

– Вы что, сговорились, что ли, не объясняя ничего, меня бараном обзывать? – обиделся Андрей.

– Хорошо, юноша!.. – В голосе женщины вдруг появилась строгость. – Объясняю! Купите большой букет роз, это вас касается, молодой человек, и пойдите к своему товарищу!.. 8 Марта рядом с ним будет его мать и еще, может быть, девушка, а в присутствии женщин вам обоим, молодые люди, не так страшно будет, мы же вас, мужиков, всегда от страха спасали...

– Тетя Аня, можно я вас поцелую! – Медведь вскочил с места и чмокнул женщину в щеку. – Вот она, мудрость житейская! Понял Филин? Так и сделаем! Спасибо вам, тетя Аня.

– Не за что. Кто ж вас еще жизни научит, если не родители? – улыбнулась женщина. – Воя-аки!!!

...С огромным букетом роз в руках и крохотным букетиком ландышей в кармане кителя, который сунула туда цветочница, Филин и Медведь шли к другу...

Эх, Слон, Слон...

У него в палате действительно была мать, и букет пришелся как нельзя кстати. Но вот сама встреча... Ребята, Филин и Медведь, сговорились, что поедут к Слону в парадной форме, со всеми наградами... Чтобы патрули армейские в городе не цеплялись, да и для солидности. Новенькие «камуфляжи», краповые береты, награды... Правда, у Игоря их было не в пример больше... Филин все еще не избавился от палочки... На них оборачивались – молодые ветераны...

Когда они вошли в палату Слона...

Вот тут-то на Филина и нашел ступор. Они смотрели друг на друга, Филин и Слон, и не могли сказать ни слова. Русский язык закончился, а на том, другом, «матером армейском», на котором все «на...», «по...» и «до...», говорить сейчас почему-то не хотелось...

Слон сидел на своей кровати, но свисали с нее только пустые штанины пижамы.

«Вот так!..» – подумал Филин.

Они обнялись. А потом так и сидели рядом... Обнявшись и молча... Слов не было... Их не было вообще!.. Были только эмоции... Им бы поплакать сейчас... Да только... Они, дураки, боялись показать свою «слабость»...

Медведь курил, уставившись в окно. Мать Слона тихонечко ушла. А они все сидели и сидели, молча... И вспоминали...

– Слушай, тезка. – Сколько прошло времени, никто не помнил, но в пепельнице, рядом с Медведем, была уже гора окурков. – Тут Батя для тебя посылку передал...

Филин достал из кармана «комка» коробочку с орденом и протянул ее Слону. А тот даже не раскрыл... Просто взял и положил на тумбочку возле своей кровати...

...А потом они втроем пили коньяк. На удивление, все оказались в этом деле патриотами родного города. Вот и пили принесенную ребятами «Чайку»...

– Слушай, братишка... – Филин посмотрел на своего бывшего «замка». – Ты так и не рассказал мне, за что свое первое «Боевое Красное Знамя» получил... А я знать хочу!

– Да на хрена тебе это? – устало проговорил Слон. – Какая теперь уже разница?.. Война «за Речкой» закончилась уже... Вон, говорят, последних почти месяц назад вывели... Какая уж теперь разница?..

– Мне надо! – проговорил уверенно Филин. – Лично мне надо! Я хочу знать, с каким человеком служил! Знать от «А» до «Я»!..

– А нельзя без этого, старлей?

– Нет! Нельзя!!! – был категоричный ответ Филина. – И потом... Ты же сам сказал, еще полгода назад, что я напишу про это книгу!..

– Иди-ка ты в жопу, командир-писатель!

– Андрюха!!! А я же ведь не отстану! Все равно расскажешь ведь! – улыбнулся Филин. – Поэтому... Твою участь облегчит только чистосердечное признание!..

– Какое?..

Даже будучи в таком плачевном состоянии, этот парень не потерял присутствия духа и не растратил по больничным койкам свой природный, одесский юмор. Он сложил «козой» пальцы, как это было принято у «краснопиджачных» «новых русских», и с совершенно «зэковской» интонацией переспросил:

– Чисто сердечное?!!

– Ну, типа того, по ходу! – подыграл ему Филин.

Медведь посмотрел на эти игры в слова «больших мальчиков» и тихо произнес:

– А ведь он «с тебя не слезет», Слон... Нам командир едкий попался!.. Лучше сам...

Они, Медведь и Слон, ну и еще Тюлень, были самыми, что ни на есть «аксакалами» группы. Теперь уже группы Филина...

И научились понимать друг друга без слов еще тогда, когда их старлей только-только сдавал «выпускные»... Потому и мысли, и поступки их в определенных ситуациях были совершенно одинаковыми... Но! И это было главное!.. Они могли немного поспорить на «работе», совсем немного, по поводу качественного выполнения приказа... А на «отдыхе»... Они берегли друг друга как самую большую ценность!.. Да, собственно, для них, для этих вояк, жизни их боевых друзей – самая большая ценность!.. Намного большая, чем своя собственная жизнь... И прислушивались они потому друг к другу, как к «последней инстанции»...

– Ладно, пиявка! – улыбнулся Слон. – Все равно ведь не отцепишься... Это было в октябре 83-го...

«...Генеральская совесть, по отношению к тебе, это как чужой парашют... Раскроется вовремя – ты в порядке!.. А если не вовремя или вообще не раскроется – тогда хреново... Сумеешь вовремя рубануть стропорезом по стропам и дотянуться до „запасника“ – повезло!.. А не сумеешь – хряпнешься об землю так, что от тебя только один фарш и останется... И было бы здорово, конечно, если бы этот „парашют“ ты мог бы укладывать сам, но... Почему-то за тебя его всегда укладывают другие, а прыгать на нем приходится именно тебе...»