же показан, более короткий, рад обеденных мест: от закусочных типа «Приют дальнобойщика» к гостиничному буфету и к тому виду заведения, который можно назвать более или менее фешенебельным рестораном.
По мере того как условия путешествия улучшаются и их требования к комфорту возрастают, душевное состояние Лолиты, напротив, ухудшается: вначале она переживает некое жалкое подобие влюбленности, затем проходит через всю гамму разочарования и, наконец, ко времени их последней ночи перед Бердслеем, доходит до отчаяния.
Теперь мы остановимся в Простом Бревенчатом Домике, где Гумберт й Лолита заключат трогательный пакт, который вскоре будет нарушен.
Внутри туалетных комнат нет. Отдельно стоящая уборная украшена гирляндой диких роз. Проворная полнотелая неряшливая женщина показывает нашим усталым путешественникам дровяную печь и две неодинаковые кровати, разделенные занавеской на кольцах. На комоде имеется Библия. Сонно жужжит муха. Над кроватью Гумберта висит картина — девушка в гирлянде диких роз.
Гумберт, погруженный в грустные мысли, подперев кулаками голову, сидит на кровати в своей части разделенной занавеской комнаты. Через минуту он выключает свет и ложится; тишина. Восходит луна, жужжит встревоженная муха, и вновь тишина. Гумберт с открытыми глазами, подложив руки под голову, лежит в темноте, прореженной лунным светом.
Слышны детские всхлипы. Громче. Он садится, прислушиваясь. Занавеска отводится в сторону.
Лолита, с мокрым от слез лицом, в белой ночной сорочке, которая кажется совсем детской в лунном свете, ищет утешения. Он нежно гладит ее волосы, пока она плачет у него на плече.
Гумберт. Умоляю тебя, не плачь. Я люблю тебя. Я не могу жить без тебя. Все образуется.
Лолита (всхлипывая и подвывая). Ничего не образуется.
Гумберт. Я уверен, что мы будем счастливы, ты и я.
Лолита. Но все изменилось, все вдруг стало другим. Раньше все было та-ак, я не знаю… обычно: лагерь, озеро, Чарли и девчонки и… о, всё-всё. А теперь ни лагеря, ни Рамздэля, ничего!
Слышен топоток какого-то ночного зверька по крыше.
Гумберт. Не плачь, пожалуйста. Мы многое увидим, мы будем путешествовать.
Лолита. Нам некуда будет вернуться.
Гумберт. Мы найдем новый дом.
Лолита. Но нет больше старого. И я оставила там все мои вещи.
Гумберт. Какие, например?
Лолита. Мои роликовые коньки, мои… о, много чего.
Гумберт. Ах ты глупышка. Почему не сказала мне об этом в Лепингвиле?
Гумберт. Мы купим все, что захочешь. До Бердслея еще две тысячи миль, но у нас есть целый месяц до начала осеннего семестра. Мы можем бездельничать, сколько хочешь.
Лолита. А что потом? О, где этот носовой платок?
Гумберт. А потом ты пойдешь в школу в Бердслее и будешь там отлично проводить время. Я люблю тебя. Я тоже стану рыдать, если ты не прекратишь. Помни, я умру, если ты когда-нибудь бросишь меня.
Лолита. Брошу? Ты же прекрасно знаешь, что мне некуда податься.
Десять белой краской выкрашенных коттеджей в ряд, с широкой ухоженной лужайкой, отделяющей их от шоссе.
рядом со своим домиком. Гумберт с книгой в руках сидит в траве. Лолита плавно покачивается на старых садовых качелях.
Гумберт. Все это время ты была такой послушной девочкой. Было бы жаль нарушить драгоценный ритм, который у нас установился. Предлагаю провести здесь, в этом сказочном домике, еще одну ночь. Будем бродить по окрестностям и читать. Знаешь, эти мои записки об Эдгаре По, которые я написал для Бердслейского колледжа, всегда напоминают мне Рамздэль и тот день, когда я впервые коснулся тебя. Иди сюда, сядь со мной рядом. Я прочту тебе мое любимое стихотворение.
Лолита (сидя на качели позади него). Я хочу остаться здесь.
Гумберт. Ладно, но только не скрипи. Я хочу, чтобы ты очень внимательно следила за интонацией, чтобы оценила внутреннее устройство этих строк.
It was night in the lonesome October Of my most immemorial year…[65]
Дивная эмфаза в слове «immemorial»[66]. Заставляет тебя перейти с одной матовой поверхности на другую, еще более тусклую.
It was hard by the dim lake of Auber In the misty mid region of Weir…[67]
Обрати внимание, как очаровательно «dim»[68] возвращается обратно в слове «mid»[69], если прочитать наоборот: «misty mid region».
Гумберт. Дорогая, пожалуйста, не качайся. Пропускаю несколько строф. Теперь слушай дальше:
Thus I pacified Psyche and kissed her, And tempted her out of her gloom… And we passed to the end of the vista, But were stopped by the door of a tomb… And I said: «What is written, sweet sister?…» She replied: Ulalume, Ulalume![70]
Лолита. А мне кажется, что это скорее избито.
Гумберт. Правда? Что именно?
Лолита. Vista — sister[71]. Это как «Лолита — сердце разбито».
Гумберт. О, в самом деле. Очень хорошее наблюдение.
В моем классе ты бы получила пять с плюсом и поцелуй. Но к чему я действительно склоняюсь, так это к тому мнению, что в этом стихотворении есть определенная интонация, которая намного оригинальней и таинственней того, скорее банального, романтизма, что мы находим в «Аннабель Ли». (Оборачивается и видит, что качели пусты.)
Она исчезла.
Гумберт. Лолита, ты куда спряталась?
Высматривает ее среди деревьев и кустов. Он в отчаянии и сильном волнении, с трудом сознает, что происходит. (Она с мечтательной улыбкой, склонившись, преследует гибко ускользающего от нее кролика.)
Она приседает перед настороженным кроликом. Мы видим молодую пару из низшего сословия и их некрасивого ребенка. Они разговаривают с Лолитой на заднем крыльце своего домика. Молодой мужчина похож (и его должен играть тот же актер) на будущего мужа Лолиты.
Молодой мужчина. Сдается мне, он хочет удрать.
Гумберт, взволнованный и разгневанный, появляется в кадре.
Гумберт. Немедленно идем со мной! Я звал тебя целую вечность. Это нелепый.
Лолита возвращается к их домику, за ней следуют Гумберт и КИНОАППАРАТ. Она останавливается перед их автомобилем и дергает ручку двери.
Лолита. Открой, пожалуйста.
Гумберт. Милая, ты должна простить меня.
