три десятка скупых слов.
Сегодня не все осознают, сколь долгий срок отделяет момент обращения Павла от его пребывания в Антиохии в качестве христианского проповедника. Мы знаем, что сразу же после своего просветления и крещения Павел отправился в Иерусалим. Он горел желанием свидетельствовать о новой вере, но наткнулся на холодную подозрительность апостолов. Эти люди не верили в столь скорое преображение молодого фарисея: еще совсем недавно он был яростным гонителем христиан и вот теперь претендует на звание их друга.
Единственным человеком, кто отнесся к Павлу с пониманием, был Варнава, и из этого понимания со временем выросла великая дружба. Надо сказать, что истории известно не много примеров столь близких и глубоких отношений, как между Павлом и его сподвижником. Именно Варнава привел Павла к апостолам, знавшим Христа при жизни, и поручился за истинность его намерений. Еврейская община отнеслась к Павлу еще с большей ненавистью, чем прочие враги христианства, ведь для них он был настоящим отступником. Не его ли они в недавнем прошлом посылали в Дамаск для борьбы с христианами, и вот он вернулся уже защитником ненавистной веры. Да для такого человека и самое жестокое наказание покажется недостаточным!
Апостолы, опасаясь за жизнь Павла, уговорили его покинуть Иерусалим. Он удалился в Кесарию, где сел на корабль, отправлявшийся в его родной Тарс. С этого дня и до самого появления в Антиохии — то есть на протяжении десяти или более лет — мы не имеем никаких сведений о жизни Павла. Чем он занимался эти долгие годы? Нам это неизвестно. Кажется маловероятным, чтобы столь целеустремленный и горячо верующий человек, как Павел, провел это время в бездействии. Наверняка он использовал годы вынужденного уединения для наращивания своей духовной мощи, рассматривая их как подготовительный этап к труду всей жизни.
Это десятилетие было исключительно важным в истории христианства. В этот период консервативная церковь Иерусалима и более либеральная дочерняя церковь Антиохии начали решительную борьбу (каждая при этом пользовалась своими методами) по отделению от синагоги. Совместная борьба в конечном результате и привела к широкому распространению христианства по всему миру. Первый решительный шаг предпринял святой Петр, когда крестил римского центуриона Корнелия. Предвосхищая, таким образом, деятельность Павла, он открыл христианскую церковь для представителей нееврейских национальностей.
В Антиохии тем временем возникли новые проблемы. Многочисленные неиудейские прозелиты, ранее находившиеся под дланью синагоги, теперь жаждали принять христианскую веру. Иерусалимская церковь направила Варнаву разведать обстановку в Антиохии. А тот немедленно вспомнил о Павле. На свете не было другого человека, с которым бы Варнава хотел трудиться рядом. Хотя прошло уж много лет с тех пор, как друзья расстались, Варнава знал, где искать Павла. Поэтому он отправился в Селевкию, портовый пригород Антиохии, и сел на корабль, направлявшийся на Киликийское побережье. Есть основания полагать — ибо Лука никогда не бросал слов на ветер — что Павел нашелся далеко не сразу.
«Потом Варнава пошел в Тарс искать Савла и,
Из этого отрывка ясно, что Варнава не просто пошел домой к Савлу и увидел его там. Какое-то время он потратил на поиски. Ах, если бы Лука рассказал подробнее, как это происходило: как Варнава искал Павла и как убеждал его принять участие в великой миссии. Сколь бесценны оказались бы подобные сведения! А так все, что мы знаем, — то, что два друга встретились, после чего Павел приехал в Антиохию. Пребывание в этом шумном, суетном городе оказалось серьезным испытанием для будущего апостола. Я бы сказал, тяжкой, но полезной подготовкой к проповеднической деятельности.
Интересно, спрашиваем мы себя, как выглядел Павел, прогуливавшийся по улицам Антиохии? Если верить традиции, опирающейся на апокрифическое евангелие второго века под названием «Деяния Павла и Феклы», то мы увидели бы перед собой «мужа низкорослого, лысого, с ногами кривыми, с осанкою достойною, с бровями сросшимися, с носом немного выступающим, полного милости; и то являлся Павел как человек, то ангела имел обличье».
Да уж, прямо скажем, данное описание далеко от идеального портрета апостола, к тому же созданного через много лет. Трудно предположить, что автор таким образом хотел польстить святому Петру. Скорее, это истинное описание живого человека, каким его видели современники.
Известно опять-таки, что когда Павел и Варнава проповедовали язычникам, то те в простоте своей приняли их за богов: Варнаву за Юпитера, а Павла лишь за Меркурия, посланца Олимпа. Это доказывает, что из двух проповедников Варнава обладал более импозантной внешностью. Во Втором послании к Коринфянам мы находим строки, где автор сам себя характеризует: «Я же, Павел, который лично между вами скромен, а заочно против вас отважен»11, далее он цитирует своего оппонента, который пишет о Павле: «в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна».
Из этих замечаний мы можем сделать вывод, что известный художник Рафаэль вряд ли избрал бы апостола для того, чтобы изобразить на ступенях Ареопага. Однако следует делать скидку на чисто восточный стиль поведения: тут человек воспитанный и вежливый нередко говорит о себе с подчеркнутым самоуничижением. Например, хозяин дворца говорит, приглашая в гости: «Окажите милость, войдите в мою скромную хижину». А красивый и чрезвычайно популярный оратор может, руководствуясь тем же принципом, сказать о себе: «Простите вашего покорного слугу, страшно уродливого и к тому же заику».
В конце концов, если бы Павел действительно имел внешность столь непритязательную и заурядную, то как объяснить следующий эпизод? Известно, что римский офицер Клавдий Лисий арестовал Павла в Иерусалиме, приняв по ошибке за опасного египетского подстрекателя, который призывал толпы идти на Масличную гору и обещал им продемонстрировать всяческие сверхъестественные чудеса.
Как бы то ни было, а одно известно доподлинно: Павла мучил некий таинственный недуг — «жало в плоть», как он сам говорил, — доставляя ему множество страданий и унижений. Природа этого заболевания интригует многие поколения ученых исследователей. Высказывались предположения, что в качестве этого «жала в плоти» могли выступать эпилепсия, малярия, сильные головные боли, заикание, болезнь глаз или рожистое воспаление.
Гипотезу о малярии выдвинул сэр Уильям Рамсей, который и сам страдал от этого заболевания, подхваченного во время экспедиции в Малую Азию. Он сопоставил собственные переживания с симптомами павловского недуга и изложил свои выводы в книге «Святой Павел, путешественник и римский гражданин».
Данной болезни особо подвержены люди определенной конституции. Всякий раз, как их организм подвергается повышенной нагрузке, он оказывается легкой добычей малярии, которая тут же возобновляется в виде изнурительных и чрезвычайно мучительных приступов. В такие периоды человек полностью теряет работоспособность, оказывается слаб и беспомощен перед лицом грозного заболевания. Вместо того чтобы исполнять свои обязанности, несчастный лежит, обуреваемый дрожью, обливаясь холодным потом. Он испытывает презрение и отвращение к самому себе и подозревает, что окружающие разделяют его чувства.
Мне неоднократно доводилось видеть таких страдальцев на окраинах восточных городов: нищие валялись на грязных подстилках, сотрясаемые лихорадкой так, что зубы стучали. Окружающие предпочитали обходить их стороной, во взглядах читалось не сочувствие, а отвращение.
Епископ Лайтфут провел анализ и предложил список признаков, которым должно бы соответствовать заболевание святого Павла:
1. Болезнь вызывает острые страдания.
2. В результате человек испытывает разительный контраст между возвышенным состоянием духа и беспомощным физическим состоянием; как следствие, страдает его достоинство.
3. Приступы болезни чинят непреодолимые препятствия для успешной деятельности проповедника.
4. Недуг, как правило, обрушивался именно во время чтения проповедей, вызывая насмешки со
