открывает калитку и мы проходим.

Устроить праздник предложила Дебора. Просто чтобы напомнить знакомым, что, уезжая из Лондона, Тедди и Ханна вовсе не оставили свет. Тедди с восторгом поддержал идею. Ремонт подходил к концу, и ему не терпелось похвастаться обновленным зданием. Даже Ханна заинтересовалась. Небывалое дело — она начала помогать Деборе в подготовке вечера. Тедди удивился, обрадовался и на всякий случай не задавал никаких вопросов. Дебора, привыкшая править всем в одиночку, радовалась куда меньше.

— Тебе ведь незачем вникать в мелочи, правда? — сказала она однажды утром, сидя за чаем.

— Напротив, — улыбнулась Ханна. — У меня очень много предложений. Как насчет китайских фонариков?

Именно по настоянию Ханны прием превратился из небольшого сборища «только для своих» в грандиозную вечеринку. Она самолично составила список гостей и настояла на сооружении танцплощадки. В Ривертоне каждый год проходил летний праздник, рассказала она Тедди, почему бы его не воскресить?

Тедди сиял. Он всегда мечтал, чтобы жена и сестра наконец-то начали что-нибудь делать вместе. Он дал Ханне полную свободу действий, и она от души ею воспользовалась. В собственных, как выяснилось, целях. В шумной толпе затеряться гораздо легче, чем в небольшой группке гостей.

Урсула медленно обвозит меня вокруг фонтана. Его почистили. Голубые плитки блестят, а мрамор сверкает ярче, чем новый, но Икар и три русалки все так же застыли посреди водной глади. Я мигаю, и две полупрозрачные фигурки в легких рубашках, сидящие на бортике, исчезают.

— Я — царь горы! — Юный американец успел вскарабкаться на голову русалки с арфой и стоит, раскинув руки в стороны.

Скрывая раздражение, Берил улыбается профессиональной улыбкой.

— Спускайся оттуда, малыш. Фонтан построили, чтобы любоваться на него, а вовсе не лазить. — Она указывает пальцем на узкую тропку, бегущую к озеру. — Прогуляемся вон туда. За ограду мы, увы, не пройдем, но сможем хотя бы издали взглянуть на знаменитое озеро.

Паренек спрыгивает с бортика и с грохотом приземляется у моих ног. Окидывает меня пренебрежительным взглядом и бежит вперед. Родители и сестра идут следом.

Для кресла тропинка слишком узкая, а мне просто необходимо увидеть озеро. Именно по этой тропинке я бежала той ночью… Делать нечего, и я прошу Урсулу помочь. Она с сомнением смотрит на меня:

— А стоит ли?

Я только киваю.

Урсула довозит меня до самых зарослей, я наваливаюсь на нее, и она поднимает меня на ноги. Несколько секунд стоим на месте, Урсула пытается поймать равновесие. Медленно ступаем на тропинку Камешки под ногами, высокая трава задевает подол юбки, в густом воздухе жужжат и ныряют стрекозы.

Приходится посторониться — семейство американцев уже шагает обратно, во весь голос ругая реконструкцию.

— Такое впечатление, что в Европе все на ремонте! — восклицает женщина.

— Они обязаны вернуть нам деньги, — вторит ей муж.

— Я вообще поехала только для того, чтобы посмотреть, где он застрелился, — бурчит девочка в тяжелых черных ботинках.

Урсула насмешливо улыбается, и мы идем дальше. Стук молотков становится все громче. В конце концов, отдыхая на каждом шагу, мы добираемся до перегородившего тропу забора. В том же месте, где стоял другой забор, много лет назад.

Я хватаюсь за край ограды и гляжу на озеро. Вон оно в отдалении, слегка рябит от ветра. Летний домик не виден, но строительство гремит вовсю. Как в двадцать четвертом, когда рабочие спешили закончить его к празднику. Спешили, как оказалось, зря. Итальянский камень застрял в Кале и, к огорчению Тедди, не прибыл вовремя. А он так хотел установить у домика свой новый телескоп, чтобы гости могли любоваться на звезды! Ханна изо всех сил переубеждала мужа.

— Не спеши, — повторяла она. — Лучше сначала доделать дом до конца. Тогда устроишь еще один праздник. Специально по случаю установки телескопа.

Ты заметил — она сказала «устроишь», а не «устроим»? Уже тогда знала, что у них с Тедди разное будущее.

— Да уж, придется. — Тедди дулся неизвестно на кого, как обидчивый мальчишка.

— Это даже к лучшему, — уговаривала его Ханна, склонив голову к плечу. — А еще неплохо было бы поставить вокруг озера ограду. Иначе гости могут подойти слишком близко, а это опасно.

— Опасно? — не понял Тедди.

— Ты же знаешь этих строителей, — пояснила Ханна. — У них по площадке что только не раскидано. Лучше перестраховаться, а позже привести берег вокруг домика в приличное состояние.

Да, любовь наделяет свою жертву невероятным красноречием. Ханна без труда убедила Тедди. Стоило слегка припугнуть его судебными исками и ненужной шумихой, как он тут же дал распоряжение мистеру Бойли поставить вокруг озера забор. А в августе он устроит еще один прием — на свой день рождения. В летнем домике, с катанием на лодках, играми и угощением на берегу, под полосатыми тентами. Как на картине того французского типа, как его там по имени?

Конечно, никакого приема не было. В августе двадцать четвертого всем было не до праздников, за исключением разве что Эммелин. Да и та кинулась в омут развлечений не столько для собственного удовольствия, сколько для того, чтобы забыться. Выкинуть из головы кровавый кошмар.

Кровь. Слишком много крови. Откуда столько? Я и сейчас вижу брызги на берегу озера. Там, где они стояли. Где он стоял, как раз перед тем, как…

Голова кружится, подгибаются ноги. Рука Урсулы крепко подхватывает меня, удерживая от падения.

— Что с вами? — темные глаза смотрят на меня с тревогой. — Вы так побледнели.

Вокруг все вертится. Мне жарко. Дурно.

— Может быть, вернуться и посидеть в доме?

Киваю.

Урсула ведет меня обратно по тропинке, усаживает в кресло, объясняет Берил, что меня надо отвезти в дом.

Это все жара, со знанием дела говорит Верил, с ее мамой творится то же самое. Немыслимая жара. Она наклоняется ко мне и улыбается так, что глаза превращаются в узкие щелочки.

— Точно-точно, милая. Это все погода.

Я лишь киваю. Что толку спорить? Как объяснить, что на меня давит не жара, а груз давней- предавней вины?

Урсула завозит меня в гостиную. Мы не проходим внутрь — просто не можем. На расстоянии четырех шагов от двери протянута красная ленточка. Наверное, хранители музея не хотят, чтобы экскурсанты бродили по комнатам, трогали грязными пальцами старинную мебель. Урсула ставит кресло у стены и садится рядом на специальную скамеечку для посетителей.

За нашими спинами толпятся другие туристы, показывают друг другу на роскошно накрытый стол, ахают и охают, заметив тигриную шкуру на спинке одного из кресел. Ни один из них не видит, что в комнате полным-полно привидений.

Полиция допрашивала нас именно здесь, в гостиной. Бедный Тедди. Он не знал, как себя вести.

— Он был поэтом, понимаете? — объяснял он полицейским, кутаясь в плед, накинутый поверх праздничного костюма. — Познакомился с моей женой, когда она была еще ребенком. Приятный человек, безалаберный, конечно, но неопасный. Дружил с моей свояченицей и ее друзьями.

В ту ночь допросили всех. Кроме Ханны и Эммелин. Тедди добился того, чтобы их не трогали. Сестры и так в шоке после увиденного, сказал он, нельзя заставлять их переживать все вновь. И так велико было влияние семьи Лакстонов, что полиция пошла ему навстречу.