– Тогда тоже молча клали трубку? – удивилась Молли. По спине у нее пробежали мурашки.

– Вот именно, – хмуро подтвердил Гидеон. – По крайней мере стало ясно, что звонили не тебе.

Молли покачала головой, найдя простое объяснение:

– Может быть, просто кто-то ошибся номером?

– Три раза подряд за несколько часов? – скептически протянул Гидеон.

– Такое бывает, – успокаивающе улыбнулась она.

В данный момент ее больше интересовала подготовка к ужину.

– Не смешно, Молли, – сказал он.

Она вознегодовала.

– Не смешно? – повторила она возмущенно. – Каждый раз, как здесь происходит что-то из ряда вон выходящее, ты начинаешь обвинять меня, как будто я во всем виновата. Не сомневаюсь, ты и сейчас думаешь, что я как-то связана с этими телефонными звонками. Точно? Я же угадала, да? – с вызовом бросила она.

– Едва ли, ведь ты на этот раз отвечала на звонок.

Она покачала головой.

– Полагаю, только так и оправдалась в твоих глазах.

Гидеон тяжело вздохнул.

– Послушай, я прошу прощения, если был не прав насчет статьи в газете…

– Неужели? – глаза Молли недоверчиво блеснули. – Ты правда просишь прощения? – повторила она. Неожиданно ей в голову пришла одна мысль. – Думаешь, эти звонки могут быть от прессы?

– Возможно, – медленно проговорил Гидеон. – Хотя зачем продолжать звонить, не понимаю.

Молли задумалась.

– А если потому, что на звонки ни Сэм, ни Крис не отвечают?

– Полагаешь, звонивший так знает их голоса? – Гидеону не понравилась ее предположение. – Кстати, газету я выбросил, – добавил он тихо.

– Ну, я никогда не сомневалась в том, что ты молодец, – саркастично ответила Молли. – А вообще-то мне не стоит ни на что отвлекаться, – и она указала на гору картошки, которую чистила, и утку, которую надо было положить в духовку.

Наконец в его взгляде появилось обычное насмешливое выражение.

– А ты готовить-то хоть умеешь?

Надо напоминать себе, что Рождество – это время примирения. Не отвечать, не отвечать, не отвечать, мысленно твердила Молли.

– Лучше, чем ты, уверена, – сдержанно сказала она. Утка должна быть вкусной, это она знала точно.

– Я тоже в этом уверен, – подтвердил он кивком. – Единственно, что я знаю о готовке, это то, что у повара всегда есть в холодильнике вино. Красного или белого? – осторожно предложил он.

Молли недоверчиво уставилась на него: этот человек проявил к ней любезность!

– Красного, спасибо, – проговорила она стальным голосом, потом резко отвернулась и поставила утку в духовку. А когда повернулась, то увидела Гидеона всего в паре дюймов от себя. И неожиданно ей показалось, что на кухне как-то стало не хватать воздуха. – О!..

– О, в самом деле, – хрипло прошептал Гидеон, не делая никакой попытки передать ей бокал вина, который держал в руке.

Казалось, время остановилось. В доме воцарилась странная тишина, и только настенные часы тикали на кухне, отмеряя медленные шаги времени. Даже Мерлин затих и спокойно дремал на своем коврике. Во рту у Молли вдруг стало сухо, как в духовке и кровь прилила к щекам. Она смотрела в темно-синие глаза Гидеона, а он в свою очередь следил за тем, как она облизывает пересохшие губы.

Молли чувствовала его близость каждым своим нервом, каждой клеточкой. Он так ей нравился, как ни один мужчина до этого.

Что бы сказал этот мужчина, который считал, что она была любовницей его брата, если бы узнал, что Джеймс не только никогда не был ее любовником, но больше того – у нее никогда вообще не было любовника. В свои двадцать девять лет она до сих пор была… девственницей. Пусть он сам это проверит, пусть!

Что же, решение должно еще окончательно созреть, но по крайней мере подозрения на ее счет у него отпадут, а Джеймс тоже будет таким образом реабилитирован.

– Почему это ты улыбаешься так, словно хочешь сказать «я знаю что-то, чего не знаешь ты»? – спросил Гидеон хрипло, его потемневшие глаза блеснули.

И это как раз в тот самый момент, когда близость была так возможна…

Ну, за все слава Богу…

Молли вздохнула и с облегчением отступила назад.

– Я просто подумала, когда же ты собираешься передать мне бокал вина, – резонно заметила она.