— Точно. И от них меня бросает в дрожь. Они вербуют совсем зеленую молодежь.
— Хватит, Ариэль. — Брукнер рассмеялся, откинув голову. — Не пытайтесь обмануть старого обманщика. Конечно, вербуют. Если бы Бухила был идиотом, он не был бы так опасен. Они завлекают в свои сети молодежь. Так же как католики и свидетели Иеговы. Так же как и наши собственные длинноволосые!
— Но эти — не безобидные шутники, — хмуро сказал посол. — Они фанатики. И многие из них готовы на все, только бы добраться до вас. Бухила обещает место на небесах тем, кто убьет вас, «мясника Газы».
— Так они меня называют? — вздрогнул Брукнер и задумался, но ненадолго. — Ну и как все это сказывается на делах де Медема? — повернулся он к Риве.
— Могу сказать только приблизительно. Его поддерживает более или менее постоянный контингент избирателей, около шестнадцати-семнадцати процентов. Каждый раз, когда фундаменталисты совершают очередную глупость, акции де Медема поднимаются на четверть процента.
— И этого почти достаточно, чтобы он смог выставить свою кандидатуру на ближайших выборах?
— Нет, если верить результатам социологических опросов. Но далеко не все избиратели говорят правду, когда их опрашивают. — Она улыбнулась. — Знаете, считается дурным тоном признаваться, что ты нацист. А вот избирательный бюллетень — совсем другое дело. По-моему, его шансы гораздо выше, чем ожидают.
Глаза Брукнера сверкнули за контактными линзами.
— А не остановить ли нам его? — Он улыбался, но взгляд его, словно стальное жало, впился в их лица.
Рива как-то через силу рассмеялась.
— Господи, Дан, это же Франция тысяча девятьсот девяносто четвертого года, а не Палестина сорок восьмого. Как бы то ни было, но, отправив его к праотцам, мы ничего не выиграем, можем только получить взамен гораздо худший вариант.
— Ммм. — Брукнер опустил глаза и неохотно кивнул. — Полагаю, что вы правы. Я живу в прошлом. Господи, да я уже и сам стал прошлым, поэтому и прилетел сюда праздновать это прошлое. Будущее принадлежит вам, молодым, а не старым развалинам вроде меня… — Его лицо вдруг озарилось улыбкой. — Попомните мое слово, наши старые добрые методы еще могут избавить всех нас от многих неприятностей!
Зазвонил телефон, Кельтум схватила трубку. Час назад они передали сообщение Лантье через его сестру, и теперь девушка ни на шаг не отходила от аппарата. Она некоторое время молча слушала, а потом попросила:
— Подождите минуточку.
Билл, лежавший на диване в тщетной надежде уснуть, вскочил на ноги, взял протянутую Кельтум трубку, вопросительно взглянул на нее. Девушка утвердительно кивнула.
— Лантье? — спросил Билл, прижимая трубку к уху. — Откуда вы звоните?
— Успокойтесь. Не из своего кабинета. Сестра передала мне, что вы хотите срочно поговорить со мной.
— Хочу! Сегодня утром мы были на Монмартре, расспрашивали людей и нашли одного парня, который видел, как двое мужчин выскочили из машины и погнались за Ахмедом.
— В самом деле? — спокойно спросил полицейский. — А откуда взял ваш свидетель, что они гнались именно за Ахмедом?
— Он слышал, как один из них сказал это.
— Что? При людях?
— Бандит сказал это по-кабильски. Наверное, думал, что, кроме приятеля, его никто не поймет.
— Ваш свидетель говорит по-кабильски? Вы уверены в этом?
— Абсолютно. Со мной ведь была переводчица, — заверил Билл полицейского, улыбаясь девушке. — Так что об ошибке не может быть и речи.
Короткая пауза, а затем Лантье снова заговорил, его голос звучал энергичнее, но тише. Похоже, он почти вплотную прижал трубку к губам.
— Не думаю, что он рассмотрел модель машины. И номер ее не заметил. А?
Билл подробно, ничего не упустив, пересказал ему сведения, полученные от парня. Когда он кончил, Лантье тихо присвистнул:
— Я потрясен. А водителя он не рассмотрел?
— Тонированные стекла помешали. А вот преследователей он видел. Им под тридцать, среднего телосложения, невысокого роста, темноволосые.
— Очень точное описание. — Полицейский насмешливо поцокал языком. — Три четверти миллиона парижан под него подходят. Но те двое говорят по-кабильски?
— Точно.
— Хорошо. Что еще?
— До чего же неблагодарны некоторые полицейские! Неужели этого мало, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки? Если очень захотеть?
— А я действительно очень хочу. Поверьте мне. Вы сможете оставаться еще некоторое время там, где вы сейчас находитесь?
— Сколько вам угодно, если вы пообещаете не присылать за мной группу захвата.
— Честное скаутское, не пришлю. Не отходите от телефона. Я позвоню вам, как только узнаю, куда ведут ваши нити.
Два часа спустя Билл резал на кухне закупленные Кельтум овощи, мурлыкал себе под нос и краем глаза наблюдал за Кельтум. Девушка вертелась за дверью и тоже наблюдала за ним с плохо скрываемым любопытством. Билл улыбнулся. Западный угнетатель мирно занимается домашним хозяйством. Смех да и только! Он открыл было рот, чтобы заговорить с ней, но в этот момент зазвонил телефон, и она убежала в гостиную.
— Это вас!
Держа нож в одной руке, он другой рукой схватил висевшую на стене отводную трубку.
— Алло?
— Это я.
— Это я сразу понял. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы уже улепетывал по черной лестнице. У вас новости?
— И еще какие! По телефону не перескажешь. Встретимся?
Кельтум выключила двигатель, машина остановилась в застроенной низкими старинными домами улочке, одной из тех, которые образуют маленький лабиринт в самом центре тринадцатого округа… Чистенькие особняки с палисадниками, отгороженные от улицы каменными стенами или роскошными живыми изгородями. Улицы были совершенно безлюдны, словно находились в спальном предместье, куда нужно добираться поездом. Ни за что не скажешь, что меньше чем в километре отсюда бурлит вавилонское столпотворение на площади Италии. А сплошные заборы, заросли рододендронов и глициний гарантируют, что никто из окон не сможет рассмотреть машину, а уж тем более ее пассажиров.
Кельтум посмотрела в зеркало, несколько мгновений спустя мимо них проехала машина Лантье, завернула за угол и остановилась. Билл взялся за ручку дверцы.
— Вы тоже выйдете?
Кельтум покачала головой. Всю дорогу она хранила молчание, но уже не враждебное и злое, скорее, это была сосредоточенная задумчивость. Казалось, что она с глубоко скрытым волнением осознает что-то очень важное для себя. Билл кивнул, слегка коснулся ее рукава и вышел из машины.
Он подождал, пока Лантье, бормоча извинения, сбрасывал на пол валявшиеся на сиденье пустые коробки из-под кассет, нераспечатанные письма, мятые пачки с сигаретами и всякий мусор, освобождая для него место. У полицейского был такой вид, словно он сам только что с изумлением обнаружил весь этот
