Если ваш друг настолько спятил, что выбросился из кабинета Вадона, то кто же знает, что у него было в голове?
— А было ли наличие оружия достаточным основанием, чтобы копнуть поглубже?
— Я и начал копать. — Лантье отвернулся от окна. — Толковал с мадемуазель Бенгана. Вы уже знаете, чего я от нее добился. Попытался допросить секретаршу Вадона. Она собственными глазами видела, как Бенгана выпрыгнул.
— И что из этой попытки вышло?
— Она уволилась, — осклабился Лантье. — Уехала за границу. Двадцать лет проработала с Вадоном, боготворила его и вдруг решила уволиться и работать за границей. И все это в течение суток после самоубийства.
— Черт! — прошептал Билл. — А Вадон? Вы его допрашивали?
— Я попросил его принять меня, — улыбнулся Лантье. — Но меня вызвал мой начальник, — он показал большим пальцем на потолок, — и сказал, чтобы я его оставил в покое. А иначе могут произойти стремительные изменения в моей карьере.
— И вы послушались? — Легкое недоверие слышалось в голосе Билла.
— Так точно. — Лантье вернулся к своему столу, взял сигарету из пепельницы, наполненной скверно пахнувшими окурками. — Послушайте. Я вам уже говорил, что мне пятьдесят три года. Я прошел через грязный бракоразводный процесс. У меня трое детей, которые почти не разговаривают со мной, разве лишь о том, останется ли им что-нибудь после того, как я сдохну. Когда я развелся, у меня осталась маленькая квартирка здесь, в Париже, я плачу за нее совсем немного. И больше ничего. Через пару лет я, возможно, начну получать приличную пенсию, если, конечно, не буду высовываться. Так чего ради я должен рисковать всем этим, затевая борьбу, которую мне ни в жизнь не выиграть?
Билл посмотрел ему прямо в лицо и выругался. Брови у Лантье поползли вверх.
— Вы держитесь за свое место не для того, чтобы удержать свое право на пенсию. — Услышав это, Лантье выдавил из себя слабую ироническую улыбку. — И не для того, чтобы сохранить свое уютное гнездышко. Вы же знаете, что, если вас переведут в провинцию, вы упустите это дело, поэтому из кожи вон лезете, чтобы остаться в столице. Вы надеетесь, что вам улыбнется благоприятный случай и вы доведете расследование до конца.
— У вас очень богатое воображение, господин Дюваль. — Лантье, улыбаясь, покачал головой. — Знакомства в артистических кругах не прошли для вас даром.
— А причина того, что вы согласились встретиться со мной сегодня, — Билл посмотрел на часы, оставив без внимания слова Лантье, — и потратили на это целый час, заключается в том, что вы надеялись выудить из меня какие-нибудь сведения, которые подарили бы вам этот случай. Верно?
Лантье протянул руку и пошарил согнутым пальцем в лежавшей на столе пачке. Не нашел там ни одной сигареты, смял пачку и швырнул в мусорную корзину. Промахнулся.
— Как я вам уже сказал, у вас необузданное воображение. Господин Дюваль, вы гость в нашей стране, и я
— Спасибо за совет, — засмеялся Билл, не сводя глаз с лица полицейского. — Вадон тоже мне это рекомендовал.
Лантье вскочил на ноги, с силой оттолкнув стол.
—
— Вчера вечером. С глазу на глаз, — улыбнулся Билл.
— Господин Дюваль, какими связями вы располагаете в нашем городе? — искоса посмотрел на него Лантье. Он был выбит из колеи.
В глубине глаз Лантье Билл заметил беспокойство, он даже увидел, как полицейский мысленно прокручивает их разговор, прикидывая, насколько он был неосторожен.
— Успокойтесь, — кротко улыбнулся он. — Я просто позвонил в его приемную по телефону. А он потом позвонил мне.
— Вадон сам позвонил вам? Что же заставило его сделать это, черт побери?
— Мое имя.
— И только на основании этого он сам позвонил вам и принял вас в своем кабинете?
— Нет. На основании этого только позвонил мне, а встреча — результат того, что я сообщил ему по телефону.
— Что же? — голос Лантье понизился до шепота.
— Я намекнул ему, что у меня есть документы, которые могут его заинтересовать.
Лантье наклонился еще ниже, глаза его впились в лицо Билла.
— Вы пытались шантажировать его?
— Разве я что-то вымогал у него? Сомневаюсь, что из-за десяти минут, которые он потратил, меня можно обвинить в вымогательстве.
— Но что это за документы?
— Я не сказал. Дал только понять, что мне их передал на хранение Ахмед.
— Что? Что это? — Лантье протянул руку.
— Эй, успокойтесь, — протестующе поднял руку Билл. — Нет у меня никаких документов.
Разочарование на лице Лантье сменилось недовольной улыбкой.
— Где вы с ним встретились?
— В его кабинете. — Билл прочитал в глазах полицейского удивление, даже недоверие. — Я же вам говорил. Встретились мы вечером и были совершенно одни.
— О чем вы говорили?
— В основном о степени его знакомства с Ахмедом.
— Ну?
— Та же история. Несколько встреч на благотворительных приемах. Ахмеду действительно нравилось бывать в обществе известных людей. Вадон заявил, что они встречались только в обществе.
— В самом деле? — Брови Лантье поползли вверх. — А у вас какое создалось впечатление?
— Кельтум сказала правду, а этот тип бесстыдно лгал.
— И вы можете это доказать? Что он вам нагло лгал?
— Нет у меня таких доказательств, которые вы имеете в виду. Но в свое время мне часто приходилось допрашивать подследственных, и я готов поклясться, что министр мне лгал.
— Допрашивали подследственных? — нахмурился Лантье. — Уж не служили ли вы в полиции?
— Что-то в этом роде. Некоторое время я служил в разведке.
— А сейчас не служите там? — с подозрением посмотрел на него Лантье.
— Я? — рассмеялся Билл. — Я вылетел оттуда с треском. Неподходящий материал. Наши люди расстреливали крестьян, чтобы заставить подозреваемых говорить, а я протестовал против этого. Они вообразили, будто я сам стал вьетконговцем.
— Выходит, мы с вами оба правозащитники, — сухо констатировал Лантье. — Как вы узнали о гибели Бенгана?
— От Кельтум.
— Каким образом? По телефону? По почте?
— Она позвонила мне. На следующий день после того, как это случилось.
— Из квартиры Бенгана?
— Думаю, что да. — Билл заметил слабое подергивание лица Лантье. — Мне эта мысль тоже пришла в голову.
— Должна быть какая-то крайне серьезная причина, чтобы
