в самом суровом монашеском ордене католической церкви. Я сумел уцелеть во время погрома. Я выследил и убил человека. Я ранил другого человека. Я связал его и успел затащить в фургон прежде, чем появилась полиция. Теперь посмотрим, справлюсь ли я с действительно сложным делом. Как, например, заставить себя помочиться.

Стараясь сдавить брюшными мышцами нижнюю часть живота, он оглянулся через плечо и смутно различил надпись на машине: “ПОЛИЦИЯ ШТАТА ВЕРМОНТ”. Мускульные усилия наконец увенчались успехом, и он облегченно вздохнул.

– Что, не мог подождать? – произнес грубый мужской голос за фарами.

Дрю стряхнул последние капли и застегнул молнию. Затем повернулся и зажмурился от яркого света.

У него перехватило дыхание. Он раскрыл рот, но не смог выговорить ни слова. Не считая пения в хоре и повторения некоторых заученных фраз в ежедневных мессах, он не разговаривал целых шесть лет. Его редкие беседы со Стюартом проходили в форме монолога.

– Не мог подождать, говорю? – в голосе полицейского послышались нетерпеливые нотки.

Дрю растерянно улыбнулся. Ответ был сформулирован в его голове, но голосовые связки отказывались подчиняться. Он мысленно пробовал успокоить себя: ну, давай же, ты ведь умеешь говорить; представь, что ты отвечаешь на мессе. Наконец язык отлип от пересохшего неба.

– Ну, да, нужда есть нужда.

Аминь. Пусть даже голос прозвучал хрипло и неровно.

– Что у тебя с горлом?

Дрю закивал головой, изображая приступ кашля.

– Ничего, просто простуда, – слова уже почти удавались ему.

– По-моему, тебе нужно обратиться к врачу. Куда ты направляешься, в Квентин?

Дрю притворился озадаченным.

– Куда?

– Это ближайший город. Двенадцать миль к югу. Я как раз еду оттуда.

– Если бы я знал, что город так близко, то постарался бы дотерпеть. Здесь не очень-то уютно, – Дрю подставил ладонь под дождь.

– Да, немного сыро.

Невидимый за светом фар полицейский помолчал и добавил:

– Тебе лучше сесть в машину. Дрю еще раз закашлялся.

– Верно.

Но, подойдя к фургону, внезапно задал себе вопрос: а что если полицейский имел в виду свою машину? Ладонь легла на ручку водительской дверцы.

– Ты не сказал мне, куда направляешься, – произнес голос за фарами.

– В Массачусетс. Мне нужно в Бостон. Ожидая ответа, Дрю остановился.

– Поздно же ты собрался в дорогу. Очевидно, его объяснения были приняты.

– Меня ждут в офисе. Я был в отпуске, охотился в Канаде.

– Что-нибудь есть?

– Да. Простуда. Полицейский засмеялся.

– Ладно, в следующий раз не останавливайся с выключенными габаритными огнями. В такую грозу кто- нибудь мог выехать сзади из-за поворота и…

– Влепиться в меня. Верно. А я не сообразил, – Дрю снова закашлялся. – Мне просто не хотелось афишировать то, что я собирался делать.

Полицейский переключил фары на ближний свет. Дрю перестал щуриться. Теперь он различал лицо человека, освещаемое лампочками приборного щитка, – более молодое и худощавое, чем можно было предположить, слыша его грубоватый голос.

– Не заснешь за рулем, а? – спросил полицейский. – Смотри, дорога скользкая.

– Я буду осторожен.

Полицейский махнул рукой и тронул машину с места. Дрю проводил взглядом красные габаритные огни, вскоре скрывшиеся за поворотом. Затем прислонился к фургону и облегченно выдохнул. Если бы человек, лежавший в салоне, очнулся и подал голос…

Но если он все-таки очнулся? Каким-то образом сумел развязать руки и теперь поджидал его? Дрю распахнул дверцу. Включив фонарь, увидел неподвижную груду грязной одежды. Умер? Неужели задохнулся?

Дрю забрался внутрь, разбросал содержимое рюкзаков и услышал слабое дыхание. Человек был жив, но его раненая нога залила кровью весь пол под сиденьем. Нельзя было терять ни минуты. Убедившись в том, что его руки были надежно связаны, Дрю снял с него ремень и перетянул ногу чуть выше пулевого отверстия. Кровотечение прекратилось.

Он усадил пленника в пассажирское кресло и застегнул ремни безопасности, перекинув их через его плечо и пояс. Он не хотел, чтобы враг оставался за его спиной, а в таком положении он выглядел как заснувший пассажир.