Операцию по укрощению телевидения решили начать с НТВ, -- пожалуй, наиболее 'вольнодумствующей' телекомпании. В качестве зацепки избрали солидный -- в несколько сот миллионов долларов -- долг перед 'Газпромом', который в ту пору имелся у 'Медиа-Моста' (глава холдинга Гусинский взял этот кредит для создания спутникового телевидения). Сам кредитор никаких претензий должнику вроде бы не предъявлял, -- существует договор, намечены сроки выплаты денег, -- но… нажать на тогдашнего главу 'Газпрома' Вяхирева для Кремля было делом совсем нетрудным.

В операции по захвату 'Медиа-Моста' впервые была опробована схема, которая не раз будет использоваться и в дальнейшем. Единым фронтом тут выступили Кремль, Генеральная прокуратура, суд. Впрочем, Кремль оставался в тени, так сказать, в качестве 'певца за сценой'. Но, на самом деле, конечно, не в качестве певца, а в роли главного дирижера.

13 июня 2000 года Гусинского арестовали и отправили в Бутырку. Санкцию на арест дала Генпрокуратура -- в рамках уголовного дела, пока еще вроде бы никак не связанного с финансовыми отношениями между 'Медиа-Мостом' и 'Газпромом': было объявлено, что Гусинский подозревается в том, что 'в результате ряда незаконных действий' он вместе с некоторыми руководителями компании 'Русское видео' 'безвозмездно изъял из собственности государства имущество на сумму не менее 10 миллионов долларов'.

По поводу ареста Гусинского начался большой шум в прессе, нашей и зарубежной, ряд организаций, известных политических деятелей выступили с протестами против этой акции.

Забавно, что Путин, который в тот момент находился в Мадриде, на соответствующие вопросы заявил, что арест Гусинского стал для него 'неожиданным событием' и обещал разобраться, в чем тут дело.

Однако еще забавней, что позднее Путин сообщил: он-де никак не может связаться по телефону с генпрокурором Устиновым.

Об этом фантастическом эпизоде, -- президент страны не может разыскать генпрокурора, -- позже многие не раз вспоминали с усмешкой…

Впрочем, в этот же день Путин выказал достаточно полную осведомленность об отношениях между 'Медиа-Мостом' и 'Газпромом', сказав, что, по его сведениям, Гусинский 'много средств взял под гарантии 'Газпрома' и что несколько недель назад он не вернул 'Газпрому' очередной кредит в 200 миллионов долларов'. 'Почему 'Газпром' должен тратить деньги на эту проблему, мне непонятно', -- заметил Путин. При этом он выразил недоумение в связи с тем, что представители государства в 'Газпроме', -- а их в правлении компании несколько человек, -- не проявляют по этому поводу никакой активности. Надо полагать, имелось в виду, -- почему не возражают против нецелевого использования денег.

Тут, пожалуй, стоит упомянуть еще об одном событии. Сразу же после ареста Гусинского, на следующий день, пресс-служба 'Газпрома' заявила, что 'Газпром' 'не имеет никакого отношения к возбужденному прокуратурой уголовному делу'.

Вот опять: кредитор не предъявляет никаких претензий к должнику; их по собственной инициативе (точнее, конечно, -- по команде Кремля) предъявила Генпрокуратура.

Но, разумеется, после упрека Путина в адрес 'Газпрома' его глава Вяхирев, будучи человеком дисциплинированным, сразу же встал по стойке 'смирно' и заявил журналистам: он, дескать, 'не исключает', что, когда вернется в Москву (он в тот момент находился в Берлине), у него состоится встреча с Владимиром Путиным по вопросу о кредитах 'Газпрома' холдингу 'Медиа-Мост'.

Встреча Путина с Вяхиревым состоялась еще до возвращения газпромовского руководителя в российскую столицу -- в том же Берлине, куда Путин приехал из Мадрида.

Короче говоря, глядя на хронологию этих событий, вновь и вновь приходишь к выводу: инициатором 'наезда' на 'Медиа-Мост' был именно Путин, -- Генпрокуратура начала действовать либо по его прямому указанию, либо по указанию кого-то из руководителей его администрации. При этом главу 'Газпрома' Вяхирева даже не посчитали нужным предупредить о начале операции, справедливо полагая, что никуда он не денется, будет делать то, что ему прикажут.

Еще одно примечательное событие, относящееся к начальному этапу гонений на 'Медиа-Мост': 16 июля руководители входящих в этот холдинг изданий, телекомпании НТВ и радиостанции 'Эхо Москвы' попытались встретиться с бывшим российским президентом Борисом Ельциным, попросили его о такой встрече. Ее целью, как представляли себе журналисты и как публично заявил о том главный редактор 'Эха Москвы' Алексей Венедиктов, было -- 'узнать оценку Ельциным ареста Владимира Гусинского'. При этом Венедиктов заметил, что 'они не собираются жаловаться Ельцину, поскольку тот не является государственным деятелем'.

Это был первый случай обращения к Борису Николаевичу в попытке найти у него какую-то, хотя бы косвенную, защиту от произвола, творимого его преемником.

Ельцин, разумеется, уклонился от этой встречи, полагая, что он не вправе каким бы то ни было образом вмешиваться в такие дела.

16 июня Гусинского неожиданно выпустили из Бутырки, взяв с него подписку о невыезде, так что пробыл он в СИЗО недолго -- всего четыре дня.

После этого, однако, начались допросы, обыски, изъятие документов…

19 июля Генпрокуратура наложила арест на имущество Гусинского -- подмосковный загородный дом и землю, на которой он расположен, на все, что находится внутри дома…

Однако 27 июля с Гусинского, опять-таки неожиданно, сняли подписку о невыезде, после чего он выехал за рубеж. Уголовное дело по 'Русскому видео' в отношении него было прекращено.

Чем же объяснить этот внезапный, благоприятный для главы 'Медиа-Моста' поворот судьбы? Дело стало проясняться лишь некоторое время спустя, когда над Гусинским стали вновь сгущаться тучи. 18 сентября 'Газпром' опубликовал заявление, в котором говорилось, что 'Медиа-Мост' должен ему 473 миллиона долларов и что 20 июля 2000 года с Гусинским был заключен 'конфиденциальный' договор о продаже 'Моста» 'Газпрому' за 773 миллиона долларов, включая сюда эти самые 473 миллиона долларов долга и сверх того -- 300 миллионов 'живых денег'.

Однако, говорилось в заявлении, 9 сентября Гусинский отказался от этого самого 'секретного' договора и начал переводить активы холдинга за границу. В связи с этим 'Газпром' (теперь уже сам 'Газпром'!) собирается обратиться в Генпрокуратуру…

Руководители 'Медиа-Моста' возражали: на данный момент они задолжали 'Газпрому' лишь 211,6 миллиона долларов, срок выплаты остальных денег еще не наступил…

В тот же день, 18 сентября, Гусинский сделал сенсационное заявление: по его словам, упомянутое соглашение с 'Газпромом' от 20 июля не имеет юридической силы, поскольку он вынужден был его подписать 'под давлением': в обмен на 'продажу' 'Медиа-Моста' ему гарантировали, что он не вернется в Бутырку, и вообще освобождали от уголовного преследования.

-- Если Генпрокуратура может просто так возбудить уголовное дело, а потом его закрыть, то это, совершенно очевидно, факт государственного рэкета, -- сказал Гусинский.

В подтверждение этих слов 'Медиа-Мост' опубликовал 'секретное' приложение к 'конфиденциальному' соглашению от 20 июля. Суть этого приложения как раз и заключалась в разъяснении: договор 'Медиа-Моста' с 'Газпромом' об урегулировании задолженности был подписан фактически в обмен на свободу Гусинского. Впрочем, 'гарантии безопасности, защиты прав и свобод, включая обеспечение права свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, свободно выезжать за пределы Российской Федерации и беспрепятственно возвращаться' в этом приложении предоставлялись не только Гусинскому, но и другим акционерам 'Моста' (словно бы эти права и свободы не гарантированы российской Конституцией).

Такое 'секретное' приложение-примечание-разъяснение живо напомнило пресловутый пакт Молотова -- Риббентропа.

Под приложением стояли подписи не только представителя одной из договаривающих сторон -- руководителя 'Газпром-Медиа' Альфреда Коха, но и представителя власти -- министра печати Михаила Лесина, видимо, как гаранта, что Гусинский и его коллеги теперь действительно не будут преследоваться.

Это был, конечно, уникальный документ: ты нам отдаешь свою собственность, а мы тебя выпускаем из тюрьмы! Не знаю, понимали ли это Лесин и Кох, когда подмахивали бумагу. Впрочем, они, по-видимому, в тот момент были озабочены лишь одним -- поскорее решить задачу, поставленную перед ними Путиным. Другое их мало занимало.

Естественно, после этих заявлений в прессе поднялся большой шум: что это такое, как можно на государственном уровне заключать такие действительно рэкетирские соглашения! Но никаких серьезных практических последствий этот шум, как и дальнейшие акции общественности, обращения к Путину и т.д., не имел. Дело было сделано, НТВ и другие СМИ, входящие в 'Медиа-Мост', перешли во владение 'Газпрома', то есть фактически под руку государства.

Путин как 'юрист до мозга костей', безусловно, мог бы сказать тут свое веское слово, повлиять на ход событий, но если он что-то в таком роде кому-то и говорил (в том смысле, что, ребята, больно уж топорно вы все делаете), ни к каким реальным последствиям это не привело. Поскольку, как уже говорилось, было понятно, что за всеми этими событиями стоит никто иной как сам Путин.

С Березовским и ОРТ поступили еще проще. Изображать 'спор хозяйствующих субъектов' не потребовалось. По словам Бориса Абрамовича (которым можно верить), в конце августа 2000 года 'высокий чин' в Администрации президента (надо полагать, Волошин, больше некому) предъявил ему ультиматум: в течение двух недель передать 'в управление государству' контролируемый им, Березовским, пакет акций ОРТ 'или отправиться вслед за Гусинским'. 'Президент сам хочет управлять ОРТ', -- будто бы сказал ему этот 'высокий чин'.

Вот такая бесхитростная экспроприация. Если в случае с НТВ зацепились за долги медиа-холдинга, придали делу хотя бы видимость законности, то в случае ОРТ никакой такой маскировки не было: отдай и все, и катись к такой-то матери!

Сам Березовский полагал, что причиной предъявленного ему ультиматума стало недовольство Путина тем, как ОРТ освещало события, связанные с аварией подводной лодки 'Курск'. В действительности, конечно, 'Курск', скорее всего, стал лишь последним толчком, побудившим Путина принять меры к отъему первого канала у Березовского. Если бы не было 'Курска', отняли бы и так, поскольку, как уже говорилось, была намечена четкая линия на то, чтобы поставить под полный контроль Кремля все центральные телеканалы. Вслед за НТВ наступила