Хэнд начал собрание за час и семнадцать минут до контрольного срока.

Вовремя, ничего не скажешь. С другой стороны, он дал людям возможность пообщаться в неформальной обстановке. С момента, когда я ушел с верхней палубы, оттуда не раз доносились возбужденные крики. Находясь в грузовом отсеке, я улавливал лишь тональность, однако без усиленного нейрохимией слуха не мог разобрать смысла. Так продолжалось довольно долго.

Время от временя я слышал, как кто-то спускался на грузовую палубу, а затем возвращался обратно, однако мимо меня они не проходили, а сил или желания к пробуждению у меня пока не было. Единственным, кто не хотел давать мне передышку, оказался Семетайр.

– Разве я не сказал, что здесь появилась работа?

Мои глаза закрылись.

– Где же мой круг, работавший против военных? А, волк из «Клина»? И где теперь твоя ярость – теперь, когда она так нужна?

– Я не…

– Теперь ты ищешь меня?

– Я не занимаюсь этим дерьмом. Теперь.

Смех – словно грохот падающих корковых стеков.

– Ковач?

Я открыл глаза. Это был Люк Депре.

– Думаю, тебе стоит подняться к нам, – сказал он. Казалось, шум над моей головой немного утих.

– Мы ни в коем случае, – тихо говорил Хэнд, оглядывая всех присутствовавших, – повторяю, ни при каких обстоятельствах не уйдем отсюда, не оставив на той стороне ворот заявочный буй «Мандрагоры». Прочитайте свой контракт еще раз. Фраза «все возможные средства» есть его главная и наиболее существенная формула. Что бы ни приказывал капитан Сутьяди, вы в любом случае будете казнены, а ваши стеки – выброшены на свалку, если мы вернемся отсюда, не использовав «все возможные средства». Вам все понятно?

– Нет, далеко не все. – С противоположной стороны кабины послышался голос Амели Вонгсават. – Видите ли, единственным из возможных средств в нашем случае остается взять ваш гребаный буй и физически переместить его на другую сторону. То есть на руках. При том, что маяк вообще не работает. Такая возможность не представляется ничем, кроме самоубийства. Никто не найдет наших стеков.

– Мы способны просканировать нанобы…

Слова Хэнда потонули в гуле возмущенных голосов. Он протестующее поднял вверх обе руки. В этот момент тишины потребовал капитан Сутъяди, сразу получив то, что хотел. Однако первым заговорил Сян.

– Мы – солдаты, – сказал он в наступившую тишину. – Не камикадзе, воюющие за Кемпа. Это не выбор воина.

Он посмотрел вокруг, и показалось, что Сян удивлен своему порыву больше, чем кто-либо. Настала очередь Хэнда.

– А на плато Дананг, жертвуя собой ради остальных, ты сделал не «выбор воина»? Тогда ты отдал свою жизнь. Сейчас я покупаю у вас то же самое.

Сян взглянул на Хэнда с открытым презрением.

– Я отдал жизнь за солдат, воевавших под моим началом. Там не воняло коммерцией.

– О-о, Дамбалла… – Хэнд поднял глаза к небу. – За что, как вы полагаете, идет эта война? Вы, гребаная серая скотинка! Кто, в конце концов, оплачивал атаку на Дананг? Покопайтесь у себя в душах. Вы воюете за меня! За корпорации и за их долбаных марионеток!

Выйдя вперед, я прошел в самый центр спора.

– Хэнд, по-моему, как менеджер по продажам ты немного староват. Отдохни.

– Ковач, я вовсе не…

– Сядь на место.

Я произнес это без всякой аффектации, но, судя по всему, слова имели вес. Хэнд подчинился.

Все лица с надеждой обратились на меня. Нет, только не это. Опять.

– Мы никуда не уйдем. Не можем. Я хочу оставить этот лагерь так же, как и вы, но мы не можем уйти. До момента, пока не сбросим буй.

Замолчав, я переждал шквал возмущенных вопросов, не пытаясь никого утихомирить. Это сделал Сутъяди. Наступила зыбкая тишина.

Для начала я обратился к Хэнду:

– Почему не рассказать, кто и зачем подбросил нам систему МАНОП? Давай, пусть знают.

Сотрудник «Мандрагоры» молча смотрел на меня.

– Ладно. Тогда скажу я.

Напряженная, хрупкая тишина. Я ощутил это, оглядев лица сидевших вокруг. И показал на Хэнда.

– У нашего доброго спонсора есть враги в его корпоративном доме, в Лэндфолле. Враги, которые желают оставить его здесь. Нанобы – способ обеспечения этого желания. Пока план не сработал, но в