Двадцать три минуты. Ультравибраторы затихли.

Сквозь оседавшую пыль и груды мелких обломков, как сквозь пургу, я увидел контуры ворот. Вордени считала, что ворота невозможно повредить ни одним видом имеющегося у людей вооружения. Тем не менее Сунь запрограммировала наведение ультравибраторов так, чтобы снять мощность сразу, как только покажутся ворота.

Наконец, когда облака пыли отнесло немного в сторону, я заметил разбросанные у ворот части оборудования нашего археолога, разбитого и сметенного в сторону за последние секунды работы ультравибраторов. Трудно поверить, но артефакт стоял перед нами совершенно целый.

По спине пробежала легкая дрожь, и я подумал о том, что находилось передо мной. В памяти зазвучали слова Сутъяди: Мы не принадлежим этим мирам. Мы не готовы. Я вздрогнул.

– Ковач?

Судя по донесшемуся из переговорного устройства голосу Амели Вонгсават, я был не единственным, кто дрогнул перед лицом древней цивилизации.

– На связи.

– Закрываю люки, всем отойти от борта.

Турели мягко ушли в пол, и оба люка задраились, перекрывая доступ света. Секунду спустя зажглись холодные лампы внутреннего освещения.

– Вижу движение, – предупредила Сунь. Она работала на общей частоте, и я слышал шелест дыхания, собранный с микрофонов всего экипажа.

Небольшой толчок – и Вонгсават подняла «Нагини» еще на несколько метров. Вцепившись в край вентиляционного короба, я помимо своей воли посмотрел на пол.

– Нет, это не под нами.

Казалось, Сунь видела меня на экране.

– По-моему… кажется, это возле ворот.

– Хэнд, черт… Сколько здесь этой гадости? – спросил Депре.

Я почти видел, как Матиас Хэнд пожал плечами.

– Неизвестны ограничения МАНОП по части роста. Если верно то, что я знаю, оно может распространиться по всему пляжу.

– Мне так не кажется, – заметила Сунь со спокойствием физика-экспериментатора. – Такое образование не могло пройти мимо наших датчиков. Между прочим, не пострадала ни одна из охранных систем, кроме первой. Полагаю, эта штука прошила наши кордоны и распространялась строго линейно.

– Смотрите, – сказал Сян, – вот она.

Я увидел, как на расположенном прямо над моей головой экране из грунта возле самых ворот показался отросток. Вероятно, он попытался пройти через фундамент и не смог. Ветвь находилась в добрых двух метрах от ближайшего края основания.

– Приехали, мать твою… – в сердцах выругался Шнайдер.

– Не торопись.

Так сказала Вордени, и в ее голосе было нечто, отдаленно напоминавшее гордость.

– Сиди и смотри.

Казалось, ветвь хотела зацепиться за поверхность ворот. Но бессильно соскользнула и упала вниз, словно с облитой маслом каменной стены. Я видел, как это повторилось раз шесть, едва сдержав дыхание в момент, когда из песка вылезла новая, куда более длинная рука и, взлетев на высоту двадцати метров, обвила нижнюю часть шпиля.

Возьмись такая рука за «Нагини», она сняла бы нас с курса легко, как ракета.

Новая ветвь изогнулась, натягиваясь…

И распалась в ничто.

В первый момент я подумал, что это Сунь пренебрегла моими инструкциями, открыв огонь из ультравибраторов. Потом сообразил: у нанобов иммунитет к ультравибраторам.

Тут я заметил, что пропали все без исключения ветви.

– Сунь? Что происходит?

– Я произвожу попытку определить точную причину. – Определенно, общение с машинами наложило отпечаток на ее речь.

– Они выключили это, – просто сказала Вордени.

– Кто что выключил? – тут же поинтересовался Депре. Наконец я услышал смех нашего археолога.

– Нанобы существуют благодаря электромагнитному полю. Поле действует как связующая их субстанция. Его нейтрализовали ворота.

– Сунь?

– Похоже, истина на стороне госпожи Вордени. Вблизи артефакта вообще нет следов электромагнитной активности. И никакого движения.

Из переговорника послышались общие аплодисменты. Потом возник спокойный голос Депре:

– Мы что, собираемся через это лететь?