завоевание – «благословенная веха». Было бы упрощением рассматривать его только как «новое начинание» или как «важный поворотный момент». Практически все, что произошло в Англии в конце XI в., обсуждалось с точки зрения воздействия Нормандского завоевания. Следует, впрочем, учитывать, что вторая половина XI в. была периодом быстрого развития, которое происходило в Европе повсеместно. Страны, которые не пострадали от Нормандского завоевания, тоже преобразовывались. Таким образом, здесь мы сталкиваемся с неоднозначной ситуацией. В некоторых отношениях 1066 год принес большие перемены. В других отношениях большие перемены едва ли могут быть приписаны Завоеванию. И наконец, в ряде случаев самой удивительной чертой является вовсе не изменение, а преемственность.

Главная проблема, с которой сталкивается историк, занимающийся этим периодом, обусловлена не одним драматическим событием, но социальным и культурным процессом большой сложности. На протяжении XII и XIII вв. произошло чрезвычайно широкое распространение письменных документов. Было написано гораздо больше документов, чем когда-либо прежде, и гораздо больше их сохранилось. В то время как от всего англосаксонского периода уцелело около 2 тыс. исковых заявлений и грамот, от одного только XIII в. их – бесчисленные десятки тысяч. Конечно, 2 тыс. англосаксонских документов только вершина айсберга; большая часть их не сохранилась. Но это также справедливо и для XIII столетия. К примеру, было подсчитано, что только для мелких держателей и крестьян могло быть написано порядка 8 млн грамот. Даже если бы эта оценка оказалась завышенной, верным остается то, что целые слои населения, к примеру сервы, испытывали теперь потребность в документах, касающихся правовых ситуаций, которых прежде не было. В то время как при Эдуарде Исповеднике только король обладал правом скреплять документы печатью, в царствование Эдуарда I даже сервам по закону требовалось иметь документы с печатью. В центре процесса появления новых видов документации находилось королевское управление, которое до некоторой степени являлось и его главным двигателем. В распоряжении короля были организованное на постоянной основе делопроизводство, канцелярия, а позднее также и казначейство, которые становились все более и более загруженными. Мы знаем количество воска для печатей, который использовала канцелярия в годы правления Генриха III. В конце 20-х годов XIII в. оно составляло 3,63 фунта в неделю; к концу 60-х годов того же столетия количество воска возросло до 31,9 фунта в неделю. Органы управления и судопроизводства не только выпускали больше документов, чем когда-либо прежде, они также систематически изготавливали копии и сохраняли их. Ключевая дата в развитии этого процесса – 1199 г. В тот год клерки канцелярии начали сохранять на свитках пергамента копии большей части писем, и, несомненно, всех важных писем, разосланных под большой печатью. Сохранение канцелярских копий на свитках означало, что с 1199 г. историки знают значительно больше, чем прежде, о заведенном порядке управления.

Мы имеем дело с событиями фундаментального значения. Распространение записей повлекло за собой переход к закреплению в письменном виде тех вещей, которые прежде фиксировались в памяти. Это означало, что все население было теперь до известной степени «участвующим в грамотности». Даже если люди сами не могли читать, они привыкали наблюдать ведение каждодневных дел посредством письма. Очевидно, это развитие особого рода менталитета, связанного с привычкой записывать, тесно связано с культурным движением XII в., известным как Ренессанс. Первоначально центры влияния новой учености находились за границей, в городах и соборах Италии и Франции; но к концу XII столетия в Англии уже было несколько школ, обеспечивавших более высокий уровень знаний, а к 20-м годам XIII в. были учреждены два университета – вначале в Оксфорде, а затем в Кембридже. В Оксфорде были учебные заведения, в которых люди могли изучать сугубо практические предметы, такие, как составление нотариальных актов о передаче имущества, администрирование и элементарная юридическая процедура. И повсюду в Англии отмечались признаки, указывающие на возрастающее количество учебных заведений различных уровней.

Но связаны ли эти глубокие изменения с революционными переменами в других сферах организации общества? Совершенно очевидно: создание всех этих письменных документов означало, что общество становится более бюрократическим, но значило ли это, что отношения между классами сохранялись неизменными? Или эти отношения тоже изменились? Менялась ли экономическая система? Претерпевала ли изменения система политическая? Или же реалии политического и экономического уклада только более тщательно фиксировались?

Все это вопросы, на которые непросто ответить. Природа сохранившихся свидетельств такова, что нам трудно вычленить содержащуюся в них информацию, и это вводит в заблуждение. К примеру, особая форма отношений между людьми могла быть впервые четко зафиксирована в документах, относящихся к XIII в, Но означает ли это, что само отношение возникло в данном столетии? Или же подобные типы отношений лишь впервые зафиксированы тогда в письменной форме? Либо речь идет о самом раннем периоде, от которого смогли сохраниться относящиеся к делу документы? Наглядным примером является тот факт, что самые ранние известные нам образцы документа, известного как «вассальный договор», датируются XIII столетием. Договор отражал условия, на которых человек должен был нести службу у своего господина. Этот документ обычно определял плату, полагавшуюся вассалу, и, если речь шла о долговременном контракте, причитавшийся ему аванс. На основании таких документов историки решили, что и «договор вассала», и «контрактная армия» возникли к концу XIII в. и что они были характерной чертой позднего Средневековья, периода «незаконнорожденного (bastard) феодализма». Однако есть ясное, хотя и косвенное свидетельство того, что как «контрактные армии», так и вассалы, получавшие аванс и последующую плату существовали по крайней мере уже в 1100 г.

В целом в данной главе будет доказано, что существовала гораздо более высокая степень преемственности в экономической, политической и общественной организации, чем это часто предполагалось. Но вначале, прежде чем перейти к дальнейшему изложению, было бы полезно дать краткий очерк основных событий, акцентируя внимание на тех из них, которые были величайшей заботой для королей.

После 1071г. Вильгельм уже достаточно прочно владел Англией. Валлийцы и шотландцы доставляли ему мало беспокойства. Скандинавские правители продолжали поглядывать на Англию жадным взором, но постоянно присутствовавшая угроза очередного вторжения викингов так больше и не материализовалась. С 1071 г. и до конца правления внимание Вильгельма было поглощено главным образом войной и дипломатией на континенте. Его родиной являлась Нормандия, и она была гораздо более уязвима для внезапного нападения, чем его островное королевство. Некоторых из соседей Вильгельма тревожила обретенная им власть, и они использовали любую возможность, чтобы ее уменьшить. В первую очередь речь идет о короле Франции Филиппе и графе Анжуйском Фульке Мрачном (Fulk le Rechin). Благоприятные возможности для них были обеспечены старшим сыном Вильгельма – Робертом (род. 1054). Хотя он был признан наследником Нормандии еще в 1066 г., ему никогда не было дозволено насладиться деньгами или властью, и с 1078 г. он оказался вовлеченным в серию интриг против своего отца. В раздорах между королем Франции и герцогом Нормандии естественное поле боя представлял собой Вексен – спорная территория, лежащая на северном берегу Сены, между Руаном и Парижем. Графство Мен, которое Вильгельм завоевал в 1063 г., играло такую же роль в возбуждении враждебных действий между Нормандией и Анжу. Графству Мен было суждено стать яблоком раздора для двух последующих поколений; Вексену – гораздо дольше (вплоть до 1203 г.). Таким образом, уже в правление Вильгельма вырисовывались черты политической модели, которая будет доминировать в следующем столетии: сочетание семейного разлада и спора о границах.

В этом контексте показательны обстоятельства смерти Вильгельма. Гарнизон французской крепости Мант совершил рейд в Нормандию. Вильгельм отплатил той же монетой. В то время как его войска предавали Мант разграблению (июль 1087 г.), он получил ранение, от которого скончался. Роберт, бывший в то время в разладе с отцом, предпочел остаться при дворе короля Филиппа, в то время как его младший брат Вильгельм, подчеркивая свою верность, присутствовал у смертного одра отца. Девятого сентября 1087 г. Вильгельм I умер. Его тело доставили в его соборную церковь Св. Стефана в Кане, К концу жизни Вильгельм очень располнел, и, когда слуги попытались втиснуть его тело в каменный саркофаг, оно разорвалось, наполнив церковь отвратительным запахом. Таков был несчастный конец карьеры необычайно