какой ценой. Цирцен Броуди использовал все меры предосторожности, держал под контролем события, и строил неприступную крепость для тех, кого называл своей собственностью.

– Поговори со мной, девушка.

Лиза с трудом оторвалась от своих горьких мыслей.

– Если поделишься, почему так отчаянно хочешь вернуться, я принесу тебе флягу. Это из–за мужчины? – осторожно спросил Цирцен. – По–моему, ты говорила, что у тебя никого нет.

Напряжение, бушующеё в крови, пока Лиза сидела в коридоре, сжимая нож в ожидании воина, внезапно оставило её. Девушка упрекала себя за глупость – ей следовало предвидеть, что силой на лэрда не подействуешь.

Главная причина, почему Лиза отказывалась обсуждать с Цирценом Кэтрин, состояла в том, что она не хотела выставлять себя дурой, поскольку понимала, что если уж начнет рассказывать, то к концу повествования непременно расплачется перед бесстрастным воином. Однако, эмоции больше ей не повиновались, необходимость поговорить снедала девушку. Потребность довериться кому–нибудь, открыться. Её оборона пала, оставив Лизу беззащитной и уязвимой. Девушка опустилась на пол.

– Нет. Ничего подобного. Это моя мама, – прошептала она.

– Твоя мама, что? – мягко переспросил Цирцен, опускаясь рядом с ней.

– Она у–умирает, – ответила Лиза. Она опустила вниз голову, закрыв лицо занавесом волос.

– Умирает?

– Да, – Лиза глубоко вздохнула. – Мама – всё, что у меня осталось, Цирцен. Она больна и долго не проживёт. Я забочусь о ней, кормлю её, работаю, чтобы поддержать нас. А сейчас она совсем одна. – Вырвавшись наружу, слова теперь давались Лизе намного легче. Быть может, Цирцен достаточно проникнется сочувствием, чтобы помочь ей. Может, если рассказать ему всё, воин найдёт способ вернуть Лизу.

– Мама попала в автокатастрофу пять лет назад. Мы все там были. Мой отец погиб. – Лиза любовно погладила рукой бейсболку. – Он подарил мне это за неделю до аварии. – От воспоминания нежная улыбка с примесью горечи промелькнула на её лице. – В тот день “Редс” выиграли, и мы всей семьёй пошли обедать. Это был последний раз, мне помнится, когда мы все были вместе, не считая дня аварии. Моё последнеё хорошеё воспоминание. После этого всё, что я помню – это помятые, зазубренные куски синего Мерседеса, покрытые кровью и…

Цирцен вздрогнул. Приставив палец к подбородку Лизы, он заставил её посмотреть на него.

– Ох, девушка, – прошептал он. Большим пальцем он вытер ей слёзы, в его глазах отражалось её горе.

Сочувствие Цирцена успокаивало Лизу. Она никогда не говорила об этом вслух, даже Руби, хотя её лучшая подруга много раз пытались разговорить её. Девушка обнаружила, что довериться Цирцену было не так уж и трудно, как она боялась.

– Мама покалечилась в автокатастрофе…

– Автокатастрофа? – мягко переспросил лэрд.

Лиза попробовала объяснить.

– Машины. Мерседес – это машина. В моём столетии мы не скачем на лошадях, у нас металлические…, – она подыскивала подходящеё слово, – кареты, которые возят нас. Быстрые, иногда слишком быстрые. Покрышка … э, колесо нашей кареты развалилось на части, и мы столкнулись с другой машиной. Папу раздавило рулевым колесом, и он скончался на месте. – Лиза выдохнула и на миг остановилась. – Когда меня выписали из больницы, я, как можно скореё, нашла работу, а затем и вторую, чтобы позаботиться о нас с мамой и оплачивать счета. Мы потеряли всё, – прошептала она. – Это было ужасно. Мы не могли заплатить по судебному иску, так что у нас забрали дом и всё, что мы имели. – И я смирилась с этим – я должна была – я приняла свою жизнь такой, какой она стала, пока ты не забрал меня прочь в самый разгар того, что я должна закончить. У моей мамы рак, и долго она не проживёт. Там никто не накормит её, не оплатит счетов или подержит за руку.

Цирцен сглотнул. Многое из того, что рассказала Лиза, лэрд не смог истолковать, но понял, что её мать умирает, а девушка уже долгое время пытается заботиться обо всём.

– Она совсем одна? Больше никого из твоего клана не осталось в живых?

Лиза покачала головой.

– В моём столетии семьи не похожи на ваши. Родители отца давно умерли, а маму удочерили. Теперь там только мама, а я застряла здесь.

– Ох, девушка, – Цирцен обнял её.

– Не пытайся утешить меня, – закричала Лиза, оттолкнув его грудь. – Это моя ошибка. Я должна была работой заниматься в музеё. И надо же мне было коснуться этой чёртовой фляги. Эгоистка.

Цирцен уронил руки и расстроено выдохнул. В ней не было ничего эгоистичного, хотя девушка разносила себя в пух и прах, возлагая вину за всё на себя. Воин беспомощно смотрел, как Лиза покачивалась взад и вперёд, обхватив себя руками – много раз в своей жизни он видел эту позу, выражающую глубокое горе.

– Никого даже не было рядом, чтобы утешить тебя, не так ли? – жёстко спросил он. – Ты в одиночку несла этот груз. Так не пойдет. Для этого есть муж, – пробормотал Цирцен.

– У меня его нет.

– Что ж, теперь есть, – заметил лэрд. – Позволь мне быть сильным за нас обоих. Ты знаешь, что я могу

Лиза со злостью вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

– Я не могу. Теперь ты видишь, почему я должна вернуться? Ради Бога, пожалуйста , ты дашь мне флягу? Когда мы были в Даннотаре, ты пообещал, что если есть способ вернуть меня домой, ты поможешь мне. Или ты сказал это только, чтобы задобрить меня? Мне умолять? Ты этого хочешь?

– Неа, девушка, – резко сказал Цирцен. – Я никогда не хотел этого от тебя. Я дам тебе флягу, но я должен достать её. Она в надёжном месте. Ты веришь мне? Ты отправишься в свою комнату и подождёшь меня там?

Лиза лихорадочно изучала его лицо.

– Ты действительно принесёшь её? – тихо спросила она.

– Ага. Лиза, я принесу тебе звёзды, если это осушит слёзы. Я не знал. Ведь я ничего этого не знал. Ты мне не говорила.

– Ты никогда и не спрашивал.

Цирцен нахмурился, мысленно отвесив себе пинка. Девушка права. Он не спрашивал. Он ни разу не сказал: “Извини меня, девушка, но ты чем–то занималась, когда моё заклятье выхватило тебя из твоего столетия? Ты замужем? Есть ли у тебя дети? Может, умирающая мать, которая зависит на тебя? ” Цирцен помог Лизе встать на ноги. Но в тот миг, когда она восстановила равновесие, девушка вырвала руку из его руки.

– Сколько понадобится времени, чтобы взять флягу?

– Немного, четверть часа, не более.

– Если ты не придёшь ко мне, я вернусь с ножом побольше.

– Он тебе не понадобится, девушка, – уверил её Цирцен. – Я принесу её.

Лиза молча удалилась, забирая с собой часть его сердца.

* * *

Цирцен открыл потайную комнату и решительно достал флягу из тайника в каменном полу. Ему ни разу не приходило в голову, что девушка жила полной жизнью в своём столетии. Он был так самонадеян, что ни разу не спросил, от чего забрал её. Он видел в ней лишь гордую, упорную, чувственную Лизу, словно до того, как попасть сюда, она нигде не жила. Но сейчас он ясно понимал, что большую часть взрослой жизни Лиза пожертвовала, заботясь о матери, неся ношу, под весом которой зашатался бы и лэрд, будучи единственной кормилицей клана, который она покинула. Это многое объясняло: её отказ привыкать, продолжавшиеся попытки обыскать замок, неразумное нежелание махнуть рукой на флягу, как на способ возвращения домой. Цирцен знал, что Лиза умная женщина, и подозревал, что глубоко внутри девушка осознавала – фляга не вернёт её. Однако, формально отказавшись от фляги, у неё не останется надежды.