похвастаться, что является частым гостем.

– Чалмаев ничего не говорил вам после проверки на даче?

– Нет. Сообщил, что ничего не нашли. На следующий день принес подписанный акт. А почему вы спрашиваете? У вас появились какие-то подозрения?

– Пока нет. А сейчас разрешите нам уехать.

– Может, выпьете кофе или чай? – предложил Вадим Олегович. – Или что-нибудь покрепче? Коньяк? Виски?

– Нет, спасибо. В следующий раз. У нас еще много работы сегодня ночью. Будем искать сообщения в Интернете и на различных сайтах, – пояснил Дронго. – До свидания.

Они пошли к выходу. Трегубов проводил их до машины, стоявшей у дома. Кивнул на прощание. Было заметно, как он расстроен. Очевидно, сказывалась ссора с сыном. Они уселись в салон автомобиля, и машина мягко отъехала от дома Трегубовых.

– Валера, – обратился Дронго к своему водителю, – едем домой. По дороге можем высадить Эдгара.

– Хорошо, – кивнул водитель. Он работал с Дронго уже много лет.

– Там что-то произошло, – убежденно произнес Вейдеманис, когда они уже отъехали от дачи.

– Чалмаев сказал, что хозяин дачи был в курсе. В курсе чего? – спросил Дронго. – И почему он ничего не сказал самому Трегубову? Если бы девочка не услышала, мы бы об этом не узнали.

– Девочка тоже пытается самовыражаться. Опасный возраст, знаю по своей дочери, – вспомнил Вейдеманис, – в этом возрасте они все бывают плохо управляемыми.

– Как и его сын, который считает оскорбительными наши допросы. Хотя его сестра сказала, что он вполне может сотворить подобную пакость. Подложить микрофон в комнату. Предположим, что он это сделал и его нашли люди Чалмаева. Тогда почему они молчат? И почему сам Чалмаев ничего не сказал? Слишком много вопросов. И слишком мало ответов. Уравнения со многими неизвестными.

– Сестра его не очень любит, – согласился Эдгар, – она понимает, что он ненавидит ее мать, когда-то отнявшую их у первой семьи. Если, конечно, это сделала именно она.

– Со своим первым мужем она развелась в девяносто втором, – напомнил Дронго. – Ей тогда шел двадцать первый год. Она и сейчас красивая женщина. Представляю, какой она была тогда, когда выходила замуж за Трегубова в двадцать четыре. И вполне возможно, что именно она стала причиной развода самого Вадима Олеговича с его первой супругой.

– И поэтому сын так редко здесь появляется, – закончил за своего друга мысль Вейдеманис.

– Насчет телефонов ты все помнишь? – спросил Дронго. – Уже завтра утром нужно проверить, кому именно мог звонить Чалмаев в тот вечер. Желательно по минутам. И почему, отпустив всех сотрудников, он остался в доме, а потом выходил, чтобы разговаривать не из дома. Чего он боялся?

– Мы все проверим через телефонную сеть. Сделаем запрос. У нас там работают надежные люди, – заверил друга Вейдеманис.

– Или купите информацию, – предложил Дронго, – включите потом эту взятку в счет для господина Трегубова.

– Благородный эксперт, который предлагает такие неблагородные дела – дать взятку.

– Нельзя рыться в дерьме и не испачкаться, – недовольно заметил Дронго, – и учти, что сведения нужны как можно быстрее.

– Кстати, ты понял, о ком они говорили? Невысокого роста с длинными руками? Кто этот сотрудник?

– Игорь Богданов из «Истока», – вспомнил Дронго. Он достал мобильный телефон, набрал номер Иджили.

– Добрый вечер, госпожа Батаева, – вежливо поздоровался он.

– Здравствуйте, – ответила она, – я рада слышать ваш голос.

– Я тоже рад, – сказал эксперт, – но увы, я меркантилен, как все мужчины. И у меня к вам конкретное дело по вашей работе.

– Вы прекрасно знаете, что мне очень приятно вас слышать. И я готова выполнить любую вашу просьбу, – ответила Иджиля.

– У вас в компании работает Игорь Богданов.

– Да, я его знаю. Сегодня вы с ним встречались. Он работает обычно на пару с Мурадяном.

– Верно. Но сегодня он мне ничего не сообщил. А вечером дочь господина Трегубова, дачу которого они проверяли, вспомнила, что они что-то нашли в кабинете ее отца, но Чалмаев сказал, что хозяин в курсе. Теперь выясняется: хозяин вообще не был в курсе всего происходившего. Поэтому у меня к вам просьба. Может, вы могли бы каким-то образом негласно выяснить у господина Богданова, что именно произошло на даче Трегубовых и о чем он нам не рассказал?

– Я все поняла. Сделаю обязательно. Уже прямо завтра. Можете не беспокоиться, он мне все расскажет.

– Не сомневаюсь, – откликнулся Дронго. – До свидания, Иджиля, и спасибо за все. И не считайте меня таким меркантильным.

– Не считаю, – рассмеялась Батаева. – Когда вы приглашали меня на обед, вы еще не беседовали с Богдановым и не могли знать, что вам понадобится моя помощь. Значит, приглашение было искренним.

– Конечно, – улыбнулся Дронго.

– Я постараюсь узнать все, что вам необходимо, – пообещала Иджиля.

Он убрал телефон в карман.

– У тебя появились знакомые в «Истоке»? – удивился Вейдеманис.

– Это та самая поклонница, о которой я тебе рассказывал, – пояснил Дронго. – Надеюсь, что она все узнает.

До дома Эдгара они доехали быстро. К десяти вечера на дорогах уже не было заторов.

– Телефон, – напомнил Дронго, – мне важно узнать, кому именно в тот день звонил Чалмаев.

– Я помню, – сказал на прощание Вейдеманис.

Вернувшись домой, Дронго прошел в кабинет, уселся за компьютер и начал искать людей, которые были ему нужны. Сведений о Трегубове в Интернете было много. Там указывалось, что он был дважды женат, и назывались девичьи фамилии его жен. Вторая жена упоминалась под фамилией Басманова Арина Савельевна. Дронго начал искать ее по имени, но повсюду появлялись записи о Басмановой либо как о жене Трегубова в благотворительных фондах, либо как о супруге самого Вадима Олеговича. Отдельно на Басманову не имелось никаких сведений. Он начал искать ее по возможному мужу, но людей с похожей фамилией Басманов в Интернете было много, и определить ее первого супруга оказалось невозможно. Нигде не указывалась жена Басманова с инициалами Арины Савельевны.

Пойдем другим путем, решил Дронго. Ее нынешний супруг рассказывал, что родители Арины из Тулы и она окончила тульский педагогический институт. Это значит, что она могла учиться со своим будущим мужем в группе, ведь она сама сказала, что отношения начались, когда они были студентами и он учился с ней в одной группе. Дронго начал поиски через «Одноклассников» – ввел педагогический институт и начал поиски людей, учившихся в конце восьмидесятых и начале девяностых. В девяносто втором ей было двадцать один, значит, она поступила либо в восемьдесят восьмом, либо в восемьдесят седьмом. Он смотрел по группам и потокам, когда всплыла фамилия Басмановой Арины Савельевны и Басманова Прохора Макаровича. Причем указывалось, что фамилия Басмановой раньше была Сидякина. Значит, ее супругом был Прохор Басманов. Теперь все встало на свои места. Уже заканчивая институт, она развелась с мужем, но не стала менять фамилию, очевидно, в девяносто втором году это было сложно и неудобно. И не захотела снова становиться Сидякиной. Зато, выйдя замуж за Вадима Олеговича, стала Трегубовой и распрощалась с фамилией первого мужа.

На Прохора Макаровича Басманова в Интернете тоже ничего не было. Он сделал себе пометку, решив послать в Тулу Эдгара, чтобы проверить, чем именно занимается первый супруг госпожи Трегубовой, которой так не понравилось даже упоминание об этом человеке в ее нынешнем доме. Обычно подобная ненависть к своему студенческому увлечению двадцатилетней давности не сохраняется, подумал Дронго. А она говорила о нем не просто с ненавистью и еще с каким-то внутренним ожесточением. Значит, нужно выяснить, кто такой этот Прохор Басманов и почему даже спустя столько лет при одном упоминании об этом человеке так злится его бывшая жена.