повязку для волос, чтобы подвязывать свою пышную гриву. Он заплатил изумленному лавочнику — рыжеволосому оружейнику из Ванахейма — не торгуясь и не споря о цене: это было крайне необычайно для мира ярмарки, где люди частенько торговались из-за какой-нибудь безделицы от полудня до заката.
— У меня есть особенный подарок для тебя, — таинственно прошептал рыжий ванир, пока Плам застегивал пояс на своем тонкой талии.
— Возьми это на память, — и торговец неожиданно подал Пламу прекрасный аквилонский кинжал с сероватым стальным острием.
— Хороший купец! — сделал вывод Богард, когда не привыкший к подаркам юноша воткнул кинжал за только что купленный пояс. Из своего старого оружия Плам носил с собой только топорик; колчан с дротиками был оставлен на постоялом дворе. Большое кольцо на поясе, предназначенное для ношения меча или сабли, осталось пустым.
— Я не умею сражаться подобным оружием. Меня учили драться голыми руками, для самозащиты, — объяснил Плам свое нежелание купить тонкий зингарский клинок.
Сам Реас не интересовался товарами. Свое время он посвящал образованию молодого спутника. Дружба между ними давно переросла в нечто большее, теперь Богард относился к статному юноше как к собственному сыну.
По утрам, после завтрака в удобной трапезной «Пуповины», они упражнялись в письменности хайборийских народов, и славин быстро продвигался вперед по стезе учения. Ему помогало в том хорошее знание древней атлантской письменности, а в исчислительной науке он был почти равен своему мудрому учителю.
— Ты рожден быть ученым мужем! — восклицал Реас, убеждаясь, какой настойчивый и острый ум имеет его воспитанник.
Но, видимо, богиня судьбы выбрала для Плама иное. Природа одарила его великолепным телом и стальными мускулами, точным глазом и идеальным чувством времени и расстояния — эти свои качества он доказал в бою против работорговцев. Более всего Реаса поражали в ученике молниеносная реакция и отточенная, буквально тигриная быстрота в движениях.
В один из дней пребывания в Аренджуне оба путешественника сидели в одном из многочисленных кабачков, открытых на ярмарке, дабы освежить глотком вина пересохшее горло. За соседним столом расположилась шумная компания шемитов, приехавших торговать конями и скотом. Из-за бездействия в будничные дни (торговля животными разрешалась только на пятый и шестой дни седмицы, а рабами — исключительно в последний день) они забавлялись, играя в азартные игры. Выходцы с Золотого Побережья рассеивали скуку разговорами, игрой в кости и кислым туранским вином, целеустремленно осушая винный погребок таверны.
Один из шемитов, высокий мужчина с огромными волосатыми ручищами и роскошной черной бородой заметил, что его соседи не вооружены и миролюбиво настроены. Он решил поднять настроение своих друзей и, встав из-за стола, тяжелыми шагами приблизился к Пламу, положив свою могучую лапу на его плечо.
— Я и не предполагал, что в этом захудалом кабаке предлагают таких миловидных краль, — пророкотал мощный бас. — Давай потанцуем, русоволосая красавица, у тебя есть шанс заработать серебряную монету!
За столом шемитов раздался хохот — всем было интересно, как молодой человек отреагирует на такое неприкрытое оскорбление. Остальные посетители трактира улыбались и с интересом ожидали продолжения представления.
— Не танцую с незнакомыми! — спокойно ответил юноша, устремив взгляд в сторону. — Кроме того, прежде чем приглашать кого-то на танец, неплохо было бы тебе побриться.
— Меня зовут Фериш Ага, — засмеялся шемит, — и я хорошо известен от Кеми до Султанапура как отличный танцор! Я танцевал со многими мужчинами и для большинства из них этот танец был последним! — он резко повысил голос. Рука шемита скользнула к поясу из алого шелка, на котором красовались несколько длинных, странно изогнутых ножей.
— По-видимому, ты слаб в танцах, раз уж настолько разочаровал своих прежних дружков! — спокойно ответил Плам, сделав незаметный знак Реасу — мол, не следует волноваться. — Наверное, те несчастные были жутко напуганы, раз они отказались от танцев!
На этот раз шутка попала в цель, и все в кабаке залились громким смехом. Понимая, что над ним смеются, Фериш Ага покраснел от гнева, но быстро взял себя в руки.
— Просто после танца со мной все они оказались мертвы или остались калеками на всю жизнь! — угрожающе рыкнул он. — Но ты не тревожься, нежное создание, я женщин, особенно красивых, не убиваю. Для них у меня найдутся более приятные развлечения. А ты… ты, детка, нуждаешься в стрижке, чтобы я мог увидеть твои нежные ушки. Салех, принеси острый кинжал! Не хочу повредить милое личико этого изящного создания!
И снова раздался взрыв грубого хохота…
Из-за стола шемитов поднялся низкий человек с большим носом и тонкими усиками. На его крысиной физиономии заиграла нехорошая улыбка. Салех вынул из-за пояса отточенный тонкий кинжальчик для бритья и ловким движением сдернул с лезвия ножны, оставив их на столе.
Плам выпрямился и сбросил с плеча руку шемита движением, незаметным даже и для глаза самого опытного воина. Ладонь Плама вытащила один из ножей из-за пояса ошеломленного противника, а левой ногой юноша резко ударил в подбородок приближающегося Салеха, так что тот опрокинулся навзничь. Тело противника рухнуло на покрытый соломой пол, как груда старого тряпья, а отброшенное рукой Плама лезвие воткнулось в деревянную столешницу.
За все это время ошеломленный Фериш Ага успел вытащить один из клинков из ножен лишь на полпальца и внезапно почувствовал острие другого своего ножа, приставленное к горлу. По огромному телу шемита пробежала дрожь — его жизнь была в руках Плама. Достаточно одного движения — и лезвие рассечет шейные жилы…
Лоб Фериша оросил холодный пот. В голубых глазах юноши, не дрогнувшего ни на миг, он увидел тень своей неминуемой гибели. Однако шемит был храбр и попытался не выказать страха, когда лезвие бритвы приблизилось к его лицу.
— Я же тебя предупредил, что перед танцами нужно побриться, — спокойно, с улыбкой, проговорил Плам. Он провел острым кинжалом по правой половине бороды Фериша, и жесткие волосы клочьями посыпались на дорогой колет.
— Но извини, я — не цирюльник. Один совет: танцуй только с мертвыми или с калеками, для других ты не годишься, — ледяным тоном сказал Плам и повернулся к учителю.
— Пойдем, Реас, здесь мне стало скучно! Выпив на одном дыхании свой стакан, Плам бросил серебряную монету изумленному трактирщику, повернулся и вместе с Реасом вышел из таверны.
Шумная уличная толпа давно поглотила обоих друзей, но оцепенение еще долго не отпускало свидетелей вышеописанной сцены.
Вперив недоумевающий взгляд в небрежно заброшенное на стол оружие, Фериш Ага стоял неподвижно, как гранитный истукан. В углу с великим трудом пошевелился Салех, открыл глаза и попытался осмотреть обеденный зал таверны. Фериш Ага встрепенулся и обиженно засопел, глубоко вдыхая воздух. Он стряхнул отрезанные волосы со своей груди и ощупал изуродованную бороду.
— Вина! Вина для всех! Скорее, я хочу выпить!
Содержатель кабака бросился выполнять приказ. Фериш тяжелыми шагами вернулся к своему столу. Остальные шемиты подняли Салеха с пола. Крысоподобный шемит, будучи оглушенным, вертел головой и что-то несвязно лепетал.
— Клянусь задними округлостями Иштар, — прогремел бас оскорбленного до глубины души исполина. — Вот это был танец! Хотя, я почти не танцевал! — с неожиданно вернувшимся к нему хорошим настроением пошутил сам над собой предводитель пустынных купцов.
Никто так и не понял, почему Фериш Ага еще долго тихонько ухмылялся в жалкие остатки своей
