Он настраивал и настраивал слуховой аппарат, притворяясь, что не слышит голоса Куми, которая разворчалась из-за того, что он так долго проторчал у Эдуля.

Поплелся за ней в комнату отчима. Куми водрузила на кровать высокий табурет и велела Джалу забраться на него.

— Качается.

— Я подержу.

Джал снова засомневался:

— Тут будет полный разгром. Может, накроем мебель, все эти папины вещи?

— Хоть раз подумай головой. Нам именно разгром и нужен.

Он поставил одну ногу на табурет. Вторую. Попробовал на корточках поймать равновесие.

— Ты готова?

— Готова, готова!

— Так я распрямляюсь.

— Мне что, в ладоши похлопать?

— Держи покрепче табурет!

Он выпрямился, пробуя дотянуться до потолка. Дотянулся. Уперся кончиками пальцев левой руки в гладкую поверхность и перевел дух.

— Начинай!

Он вздохнул и ударил молотком. Штукатурка посыпалась на кровать и на голову Куми.

— Я подумал: а что, если услышат стук?

— Кто услышит? Вороны? Над нами только крыша.

Джал беспорядочно лупил по потолку. В одних местах куски штукатурки легко отваливались, в других трескались, но не падали. Он остановился, давая передышку плечу, потянулся к еще не поврежденным местам, следуя указаниям сестры.

— Может, хватит?

— Давай еще! Доктор больше гипса снял с папиной ноги!

Наконец она разрешила ему слезть с табурета и оценить плоды его трудов.

— Ну как? Естественно смотрится?

Снизу потолок выглядел намного хуже, чем вблизи. Джала затошнило от вида разрушений, и он молча кивнул.

— Теперь можем взяться за другую сторону.

Табурет поставили на комод, Джал забрался наверх. Работа продолжилась. Куми руководила.

Из комнаты Наримана перешли в бывшую спальню Роксаны, потом в другую.

Комнату матери оставили нетронутой.

— Не будет ли это подозрительно выглядеть? — спросил Джал.

— Нет, — сказала Куми, — что тут подозрительного? Каждый знает, что пути Господни неисповедимы. — И пошла в ванную за ведром и кружкой.

— А нужно это? — спросил Джал. — И так все вполне реалистично.

— Должны быть потеки. Вдруг Йезад захочет проверить? Все должно быть убедительно.

Куми попробовала плеснуть воду в потолок, но только облилась.

— Придется тебе опять залезть на табурет.

Джал щедро плескал воду на изуродованные потолки: Куми сказала, что промокшая мебель и заляпанные полы придадут картине естественность.

Наконец пришло время привести себя в порядок, смыть с волос известковую пыль и приготовиться к завтрашней встрече в больнице, где они расскажут о катастрофе.

ДОКТОР ТАРАПОРЕ удовлетворенно улыбался, рассматривая рентгеновский снимок: кости отлично срослись.

— Просто замечательно, профессор, с учетом вашего возраста и остеопороза. Теперь о дальнейшем…

Он объяснил Нариману, какие упражнения делать — сидя, только сидя! — шевелить пальцами, горизонтально ставить стопу, поднимать пятку и прочее. Что касается хождения, то на ближайшие четыре недели ограничиться несколькими шагами в день-на костылях.

— Пока что, дорогой профессор, для вас ходьба не является способом перемещения из пункта А в пункт Б. Покажется трудно на костылях — оставайтесь в постели. Но упражнениями не пренебрегайте.

Роксана пожалела, что Куми не слышит, она все боялась, как бы папа не переусердствовал, оказавшись дома.

Наримана повезли в кресле-каталке к мистеру Рангараджану снимать гипс.

— Очень рад познакомиться с младшей дочерью профессора Вакиля, — Рангараджан церемонно пожал Роксане руку. — Следуете ли вы по стопам вашего досточтимого отца, просвещая и формируя умы молодежи?

Роксана покачала головой:

— Я простая домохозяйка.

— Простая? — Мистер Рангараджан был поражен. — Как вы можете так говорить, дорогая мадам? Быть домохозяйкой — важнейшее из призваний, требующее бесчисленных талантов. Без домохозяйки нет дома, без дома нет семьи. А без семьи ничего не имеет значения, все распадается сверху донизу или превращается в хаос. Что, по сути, и есть болезнь Запада. Вы согласны, профессор Вакиль?

— Не думаю, что у Запада есть монополия, — ответил Нариман. — Мы весьма преуспели во всем, что касается несчастных семей.

Мистер Рангараджан засмеялся и попросил Роксану следить за тем, как он накладывает повязку.

— Собственно, бинт кладется восьмеркой, и посмотрите, насколько туго я его стягиваю.

Роксана внимательно следила за действиями Рангараджана, когда появились Джал и Куми, запыхавшиеся и взволнованные, будто проделали долгий и тяжелый путь.

— Какое счастье, что мы нашли тебя, папа. Мы спрашивали доктора Тарапоре, но в приемном отделении нам сказали, что ты уже уехал.

— Что случилось? — спросила Роксана.

— Много чего, — шепнула Куми, — я тебе все расскажу.

— Поскольку тут собрались все члены семьи, то я еще раз продемонстрирую, как накладывается повязка, — объявил мистер Рангараджан.

— Интересно, сколько продлится все это гадхайро, — буркнула Куми по- гуджератски.

Смущенный Нариман решил вмешаться:

— Нам не следует задерживать вас, мистер Рангараджан, вас ждут другие больные. Благодарю вас за помощь.

— Не беспокойтесь…

— Спасибо, всего хорошего, — подвела черту Куми.

Рангараджан явно оскорбился, но взял себя в руки и удалился, пожелав профессору скорейшего выздоровления.

Кресло Наримана вывезли в коридор и поставили к ближайшей скамье у окна.

— Трудно поверить в такое невезение, — начал Джал — этой ночью…

— Прорвало большую цистерну на крыше, и у нас обвалился потолок, — перебила его Куми.

Она рассказала, как они с Джалом проснулись от грохота и как на них сверху начали падать куски штукатурки, — это и спасло их, потому что они успели выскочить, прежде чем начал рушиться потолок.

— Там были обломки величиной с футбольный мяч, не меньше. Клянусь тебе, папа, тебя Бог бережет. Если бы ты спал в своей постели, тебя просто могло бы убить таким обломком. Я уж подумала, что, может быть, Бог допустил и перелом твой, и переезд в «Приятную виллу», чтобы уберечь тебя от худшего.

— На счастье, воды было не очень много, — вмещался Джал, встревоженный тем, что Богу отводится роль помощника в их коварном спектакле, — видимо, цистерна была не полной.

— Мы перешли в мамину комнату, — заторопилась Куми, — она не пострадала. Единственное безопасное место в квартире.