Сергей похолодел.
– Что было?
– У Розы с Аликом. Было всё. Она мне рассказала. По секрету! – прошептала Варвара.
– Ты врешь!
Она презрительно захохотала:
– А зачем мне врать?.. Так все и было! Твой цветочек сорван другим...
Она ушла, а Сергей через пять минут выскочил на улицу. О Розе он не думал, он думал только об Алике, и ненависть – холодная, тяжелая – переполняла его сердце.
Он обегал полгорода и нашел Алика Милютина в продуктовой лавке за железнодорожной станцией – увидел в окно, как Алик рассчитывался у кассы.
– Пойдем, поговорить надо, – сказал он Алику, когда тот вышел из лавки.
– Пойдем, – с высокомерным равнодушием сказал тот. Тон голоса Алика и весь его вид почему-то казались Сергею подтверждением Варькиных слов. Иначе с чего бы этому Милютину хорохориться?..
Обратно в Камыши можно было попасть двумя способами: через станцию – сначала вверх на мост, переброшенный через железнодорожные пути, потом вниз, по крутым лестницам, сквозь толпу отъезжающих и приезжающих. Это был способ цивилизованный и легальный, но у него имелась куча недостатков – помимо лестниц и толп людей, он выходил на привокзальную площадь, огороженную бетонным забором. Забор надо было долго-долго обходить, потом снова топать назад. Уйма бессмысленно потраченного времени, сил и нервов!
Был и другой способ – по тропинке обойти платформу и перебежать непосредственно через рельсы. Далее по деревянным мосткам через Яузу – и вот она, прямая дорожка к дому.
Поэтому большинство из камышинцев игнорировали железнодорожный мост – сразу прыгали вниз, с платформы, и бежали через пути.
Алик с Сергеем не стали исключением. Не сговариваясь, они пошли по тропинке среди кустов, петляющей вдоль неглубокого оврага, позади платформы.
Сергей чувствовал себя скверно – от недосыпа и ненависти его била лихорадка, в летнем ветерке он чувствовал ледяные арктические нотки. Первые несколько минут, что они шли по тропинке, он не знал, что сказать Алику. Наконец с трудом выдавил из себя:
– Милютин, ты не имеешь права...
– О чем ты, К-козырев? – надменно спросил тот.
– Сам знаешь! – дрожа, крикнул Сергей. Он представил Розу и этого блондинчика вместе, и ему стало совсем скверно.
– Ты о Розе? Она, м-между прочим, обещала меня ждать. Ну, к-когда я вернусь из мореходки...
– Ты не имеешь права! Она не твоя!
– Что за д-дикость, Козырев?.. Ты еще на д-дуэль меня вызови! – возмущенно фыркнул тот.
Они уже поднялись из овражка наверх и находились как раз у торца железнодорожной платформы, высоко поднятого над их головами. Оставалось только перейти широкое переплетение рельсов.
– Она не твоя... Ты слышишь – она не твоя! – заорал Сергей и, уже совершенно вне себя, принялся трясти Милютина за плечи.
– Отстань, п-придурок! – попытался вырваться из его рук тот.
Милютин был сильнее, но Сергея подстегивала ненависть.
Шума приближающейся электрички он не слышал. Он словно забыл о том, где находится, он хотел только одного – стереть этого блондинчика с лица земли.
Милютин наконец сумел оторвать от себя его руки, в пылу схватки уронив авоську с продуктами, та полетела в сторону, звякнуло стекло...
Сергей толкнул Алика, и тот полетел вперед, прямо на рельсы.
В следующее мгновение электричка ударила Милютина, смяла его, потащила вперед, но Сергей этого уже не видел. Толкнув Алика, он развернулся и снова прыгнул в овраг. Мало что соображал. Не понимал, что же произошло!
Рысью промчался по оврагу, поднялся наверх, уже у другого конца платформы. Задыхаясь, помчался по мосту. Вокруг шумела толпа – все уже знали, что задавило кого-то,
Но Сергей не стал останавливаться, не стал с моста смотреть вниз, на произошедшее, – какая-то сила гнала его вперед.
Спустился бегом с лестницы, побежал вдоль бетонного забора, через площадь. Чуть не сшиб какую-то торговку семечками – та больно стукнула его кулаком в спину: «Куда прешь, дурень! Смотреть надо...»
Как ни странно, этот окрик привел его в чувство. Он сбавил шаг, пытаясь унять сбившееся дыхание. По-прежнему мало что соображал и мало что видел – перед глазами кружились какие-то желто-зеленые круги. Двигался на автостопе.
– Роза... Роза, я убил его! – прошептал потрясенно.
Шел по камышинским узким улочкам, точно пьяный, а перед глазами плыла картина, успевшая запечатлеться в мозгу – как электричка подминает под себя Алика.
А потом представил, что будет с отцом. Что будет с Виктором Петровичем, когда тот узнает, что его сын
